Читаем Гёте. Жизнь как произведение искусства полностью

В наиболее чистом виде эта сила притяжения проявляется, пожалуй, в Оттилии. У Эдуарда она принимает форму вожделения, тогда как Оттилия оказывается во власти почти сомнамбулического гипноза. Она хочет вырваться из-под власти этих чар, но не может, несмотря на чувство вины, поскольку для Оттилии, в отличие от Эдуарда, смерть ребенка – это не избавление от препятствия, а появление нового. И все же до самого конца, когда уже становится ясно, что им не суждено быть вместе, они остаются внутри этого магнетического поля любви, чью нежную власть Гёте описывает так: «Как прежде, они оказывали друг на друга неописуемое, почти магически притягательное действие. Они жили под одной кровлей, и часто, даже не думая друг о друге, занятые иными делами, отвлекаемые обществом, они неизменно друг к другу приближались. Находились ли они в одной и той же зале, как уже стояли или сидели рядом. <…> не нужно было им ни взгляда, ни слова, ни жеста, ни прикосновения, а лишь одно – быть вместе. И тогда это были уже не два человека, а один человек, в бессознательно полном блаженстве, довольный и собою, и целым светом. И если одного из них что-то удерживало в одном конце дома, другой мало-помалу невольно к нему приближался. Жизнь была для них загадкой, решение которой они находили только вместе»[1443].

У них и голова болит одновременно – у нее слева, у него – справа. Их потому так сильно тянет друг к другу, что только вместе они становятся «одним человеком» – аллюзия на платоновский образ изначально целостного человека, рассеченного пополам и вынужденного искать свою вторую половину.

Неужели в этом и заключается загадка жизни, в этом страстном стремлении к целостности, к тому, чтобы «быть вместе»? Неужели это желание способно подчинить себе нравственность, закон и устоявшиеся обычаи, являясь неподвластной нам внутренней природой? Неужели от природы заложен в нас этот поиск недостающей половины, благодаря которой индивид снова ощущает свою полноту? Похоже, что так оно и есть. В «Максимах и рефлексиях» из литературного архива Гёте можно найти такое утверждение: «Кто действительно глубоко заглянет внутрь себя, обнаружит там лишь половину, и постарается ли он после этого завоевать девушку или весь мир, чтобы дополнить себя до целого, уже не имеет значения»[1444]. С этой точки зрения индивид означает не неделимое, а отделенное, ищущее недостающую часть. В избирательном родстве проявляется более или менее выраженная сопринадлежность, части образуют новые группы и соединения, причем не всегда этот процесс протекает мирно, но нередко сопровождается болью и слезами, ибо что объединяет одних, насильно разлучает других.

Действующие здесь силы неоднозначны – не зря Гёте называет их «грозными и враждебными»[1445]. Оттилия ищет защиты от них, «посвящая себя святому». Но поскольку она по-прежнему остается в магнетическом поле своего возлюбленного, она не в силах совершить внешнее отречение, покинув имение и вернувшись в пансион. Она может отречься от своего чувства в глубине души, что она и делает, ибо только так она может простить себе смерть ребенка. Возможно ли это – отречься от любви, оставаясь при этом в ее магнетическом поле? Такое возможно, только если человек сам для себя решает умереть. И Оттилия медленно умирает, отказываясь от еды, а вслед за ней этот мир тихо покидает и Эдуард.

Сила притяжения между двумя людьми – это не просто метафора. Для Гёте это безусловный факт. Речь здесь идет не о метафизике, а о самой настоящей физике половой любви. Отношения между Эдуардом и Оттилией определяются природной необходимостью, а против нее, как напоминает Шарлотта в первой сцене романа, «сознание – оружие непригодное»[1446]. Поскольку сознание, в свою очередь, связано со свободой, то и свобода здесь упирается в некие границы, хотя, разумеется, речь не идет о ее полном и повсеместном отрицании. В конце концов, и Шарлотта, и капитан сумели одержать верх над своими чувствами. Но Эдуард погибает, не совладав с самим собой. В нем гаснет даже малейший проблеск свободы. Медленное умирание Оттилии, напротив, не является исключительно природным процессом – это результат ее волевого решения, а именно отказа от еды. Так ей удается уйти от Эдуарда, невзирая на силу взаимного притяжения.

История ее жизни заканчивается как житие святой: «Тишина осеняет их гробницы, светлые родные лики ангелов смотрят на них с высоты сводов, и как радостен будет миг их пробуждения»[1447].

Это последние фразы романа, но итог, подводимый рассказчиком, содержится не в них, а несколькими страницами ранее в описании покойной Оттилии. Она, как говорится в этом пассаже, воплощала в себе «скромные добродетели», уничтоженные «равнодушной рукой природы», «лишь недавно взошедшие из ее плодоносных глубин, редкие, прекрасные, любви достойные добродетели, благостное влияние которых наш скудный мир воспринимает с радостью и наслаждением и об утрате которых всегда скорбит и тоскует»[1448].

Перейти на страницу:

Все книги серии Интеллектуальная биография

Макс Вебер: жизнь на рубеже эпох
Макс Вебер: жизнь на рубеже эпох

В тринадцать лет Макс Вебер штудирует труды Макиавелли и Лютера, в двадцать девять — уже профессор. В какие-то моменты он проявляет себя как рьяный националист, но в то же время с интересом знакомится с «американским образом жизни». Макс Вебер (1864-1920) — это не только один из самых влиятельных мыслителей модерна, но и невероятно яркая, противоречивая фигура духовной жизни Германии конца XIX — начала XX веков. Он страдает типичной для своей эпохи «нервной болезнью», работает как одержимый, но ни одну книгу не дописывает до конца. Даже его главный труд «Хозяйство и общество» выходит уже после смерти автора. Значение Вебера как социолога и экономиста, историка и юриста общепризнанно, его работы оказали огромное влияние на целые поколения ученых и политиков во всем мире — но что повлияло на его личность? Что двигало им самим? До сих пор Макс Вебер как человек для большинства его читателей оставался загадкой. Юрген Каубе, один из самых известных научных журналистов Германии, в своей увлекательной биографии Вебера, написанной к 150-летнему юбилею со дня его рождения, пытается понять и осмыслить эту жизнь на грани изнеможения — и одновременно создает завораживающий портрет первой, решающей фазы эпохи модерна.Юрген Каубе (р. 1962) изучал социологию в Билефельдском университете (Германия), в 1999 г. вошел в состав редакции газеты Frankfurter Allgemeinen Zeitung, возглавив в 2008 г. отдел гуманитарных наук, а в 2012 г. заняв пост заместителя заведующего отделом науки и культуры. В том же 2012 г. был признан журналистом года в номинации «Наука» по версии журнала Medium Magazin. В январе 2015 г. стал соредактором Frankfurter Allgemeinen Zeitung и получил престижную премию Людвига Берне.

Юрген Каубе

Биографии и Мемуары / Обществознание, социология / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография
Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография

Жиль Делёз был философом. Феликс Гваттари – психоаналитиком. Жизнь и совместное творчество этих важнейших фигур французской интеллектуальной жизни второй половины XX века – яркий пример политического и интеллектуального расцвета в период мая 1968 года. Делёз (1925–1995) преподавал философию в экспериментальном университете Венсена и, опираясь на глубокое осмысление истории философии, взялся за уникальную работу по созданию концептов. Феликс Гваттари (1930–1992) был профессиональным психоаналитиком и одним из первых учеников Лакана. Участник многочисленных левых движений, он вел практику в психиатрической клинике Ла Борд и создал в 1966 году самоуправляемый научно-исследовательский коллектив – Центр институциональных исследований и образования. Их знакомство друг с другом в 1969 году положит начало большой дружбе и беспрецедентным интеллектуальным приключениям. Начиная с «Анти-Эдипа» и заканчивая «Тысячей плато» и «Что такое философия?», они напишут вдвоем произведения, не имеющие аналогов по своей концептуальной изобретательности и многообразию отсылок, направленные на борьбу с психоанализом и капитализмом.В этой двойной биографии Франсуа Досс, опираясь на работу с неизданными архивными материалами и длительные беседы с многочисленными свидетелями, выявляет логику работы, соединяющей теорию и эксперимент, создание концептов, критическую мысль и общественную практику. Досс исследует секреты уникального совместного творчества, образующего отдельную страницу нашей интеллектуальной истории, до сих пор не утратившую актуальности.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Франсуа Досс

Биографии и Мемуары
Кант. Биография
Кант. Биография

Это первая за более чем полстолетия полная биография Иммануила Канта, одного из гигантов западного философского пантеона, оказавшего наиболее мощное и всеобъемлющее влияние на современную философию.Хорошо известно, что Кант провел всю жизнь в изолированной части Пруссии, ведя жизнь типичного университетского профессора. Это породило мнение, что Кант был чистым мыслителем, не имевшим собственной жизни, по крайней мере такой, которую стоило бы рассматривать всерьез. Манфред Кюн развеивает этот миф раз и навсегда.Жизнь Канта (1724–1804) охватывает почти весь XVIII век, и период его зрелости совпадает с некоторыми из самых значительных изменений в западном мире, многие из которых до сих пор отражаются на нашей жизни. Это было время, когда зародилось современное мировоззрение, и из этой биографии видно, что философия Канта была выражением этой новой концепции современности и откликом на нее. Его интеллектуальная жизнь отражает наиболее значительные явления того периода в области мысли, науки и политики, от литературного движения «Буря и натиск» до таких отдаленных событий, как Французская и Американская революции.С учетом новейших исследований профессор Кюн позволяет читателю (независимо от того, интересуется ли тот философией, историей, политикой, немецкой культурой или религией) проследовать по тому же пути, по которому прошел сам Кант: от ученого, сосредоточенного на метафизических основаниях ньютоновской науки, до великого мыслителя, выступающего в защиту морали просвещенного гражданина мира.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Манфред Кюн

Публицистика

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии