Гималайский зигзаг

Очевидно, зачинщик – этот сын Израиля. О, этот вполне подходит, сразу видно, что из „Моссада“! От таких всегда одни неприятности, не зря же их не пускают в штат после того, как один из них при попытке захвата туристической группы террористами перекрошил нападавших из невесть откуда взявшегося автомата. Бедные террористы, им было так больно!.. А этот прикинулся англичанином. Ха! Явно купил фальшивый паспорт, а сам агент „Моссада“. Вон и негр-американец с ним. И русский. Хороша компания!

…Господин Лал Сингх представил себе аршинные передовицы газет – и удовлетворенно крякнул.

А профессора и его сыночка, как ни жаль, но придется отпустить. Эта мысль, конечно, расстроила господина начальника, но не слишком. Отпустить-то придется, они вроде бы ни в чем не виноваты. Богатые туристы, случайно оказавшиеся свидетелями преступления, насчет них уже звонили. Ну, богатые – это хорошо. Значит, штраф! За нахождение, за передвижение, за недонесение, за повреждение… И не просто отпустить, а под подписку о невыезде, пусть поскучают до процесса. Свидетели-то должны быть! Вот пускай и свидетельствуют, оно солидней будет. Та-а-ак! И еще один свидетель, этот мальчишка-пастух. А, легок на помине!..»

В участок, действительно, входил Амода. На нем была чистая, праздничная рубаха и новое дхоти. Странное дело, но с появлением молодого человека в спертом воздухе участка появились какие-то новые запахи, потянуло свежестью высокогорного луга, медом, молоком, да так, что господину Лал Сингху сразу захотелось есть.

– Мир вам, – улыбнулся парень.

– Тебе чего? – недовольно буркнул господин начальник полиции. – Сказано же, приходи с утра. А еще лучше – к полудню. А мне домой пора!

Амода кивнул, вполне соглашаясь.

– Конечно, господин начальник. Но прежде нужно исправить несправедливость.

– Нашел время! – возмутился Лал Сингх. – Несправедливость исправляется в приемные часы, с девяти до полудня. А также по решению суда. Понял?

– Никогда не поздно и не рано творить добро и искоренять зло, – вновь усмехнулся пастух.

– Так, так ему, Ам! – ободряюще крикнула из-за решетки Бетси. Ее настроение мгновенно поднялось. Молодец, Тарзан, все-таки вернулся за нею!

…В том, что молодого пастуха интересовала в первую очередь ее персона, девушка почему-то не сомневалась.

– Учить меня вздумал? – насупился страж порядка. – Или если я тебя отпустил, а не посадил вместе со всеми в кутузку, ты вообразил, что тебе все дозволено? Да ты хоть знаешь, деревенщина, кто таков я есть, а? Я есть закон, с законом не шутят!

В участке явно собиралась гроза. Полицейские, выглядывавшие из-за двери, поторопились убраться восвояси, чтоб не попасть под горячую руку. Пусть шеф сам разбирается с этим странным парнем! А то, что парень странный было ясно всем присутствовавшим здесь индийцам. Что-то тревожное было в нем, непривычное. С одной стороны, пастух, как пастух. А вот с другой…

Лал Сингх зарычал, как раненый слон. Молодой человек, нимало не смущенный грозным видом разъяренного начальства, подошел к полицейскому и слегка коснулся его плеча.

– Пройдемте в ваш кабинет, – произнес он тихим и спокойным голосом. – Нам лучще переговорить с глазу на глаз.

Начальник полиции дернулся, пытаясь стряхнуть с плеча грязную лапу наглеца, затем посмотрел в глаза нахальному парню – и как-то внезапно обмяк. Обмяк, осунулся и, как показалось свидетелям этой сцены, даже как-то похудел.

– Да, пожалуй, – покорно согласился он. – Пройдемте, господин.

«Ничего себе!», – только подумала Бетси.

Никто из задержанных, за исключением мисс МакДугал и профессора Енски, ни слова не понял из диалога двух индийцев, но было видно, что молодой пастух сумел укротить тигриный нрав местного босса.

– Так ему, парень! – восторженно завопил Мочалка Перси. – Знай наших!

– Эх, меня б туда, – мечтательно почесал грудь Покровский, – уж я б ему, psu legavomu, все бы популярно объяснил!..

И он красноречиво сжал огромные кулачищи.

Амода и Лал Сингх переместились в кабинет начальника полиции. Их не было минут пятнадцать, но Бетси показалось, что прошла вечность. Сердце бешено колотилось. Она даже загадала некое желание, но испугалась и прогнала глупую мысль прочь.

…Когда дверь в кабинет начальника полиции вновь открылась, его хозяин появился оттуда весь покрытый потом. Вытираясь большим узорчатым платком, он подошел к камерам и, затравленно оглянувшись на по-прежнему невозмутимого Амоду, выдавил:

– Мисс МакДугал, официально извещаю вас, что с этой минуты вы свободны. Обвинение с вас снято. И… И примите мои извинения от имени индийского правительства.

Девушка подумала, что она ослышалась.

– Простите, – переспросила она на хинди. – Правильно ли я вас поняла?

Лал Сингх дрожащими руками вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь ее клетки.

– Можете идти, мисс МакДугал.

– Ни хрена себе! – взревел Покровский. – А как же мы? Парень, будь человеком, не бросай нас!

– Отец родной, – заныл Миша, – усынови! Удочери!

– Мама ее! – философски заметил Мочалка Перси. – Эх, ее мама!