Гималайский зигзаг

— Туги… О них никто давно уже не слыхал, но будь осторожна, Бетси! Особенно если придется возвращаться к нам. Такие не прощают…

Спорить не приходилось. Девушка подумала, что необходимо обязательно предупредить профессора и Гора… Если, конечно, Амода прав и она их еще увидит.

— Красивая игрушка. — Бетси провела пальцем по поверхности бивня, желая перевести разговор на что-то иное. — Жаль, что ей так и суждено остаться здесь, в темноте, укрытой от людских глаз!

— Почему? — поразился Амода. — Этот бивень — твой!

— Мой?!

…Вот это уже точно — галлюцинация. Слуховая.

— Твой, твой! — Амода встал, взвесил слоновий клык на ладони. — Держи!

Все еще не веря, девушка взяла бивень, подумала…

— Ам! Но ведь это святыня! Он же…

— Ну… — Парень хитро улыбнулся. — Вообрази себе…

Девушка застонала.

— В последний раз, хорошо? Вообрази, что я, великий Ганеша, в благодарность за то, что ты добровольно вернула мне реликвию, изготовил точную копию. Абсолютно такой же — но без волшебства. Пусть этот бивень станет знаком примирения…

Девушка поглядела удивленно, и парень серьезно пояснил:

— Между Индией и семьей МакДугал.

Бетси кивнула, поднесла бивень к глазам и принялась внимательно рассматривать его со всех сторон. Глаз у нее был наметан, и после нескольких попыток девушка решила, что и это — очередной розыгрыш. Она хорошо запомнила рельеф зубчиков на основании бивня, небольшую трещинку, напоминающую еловую лапу. Это был именно он — Тот Бивень.

— Все ясно, ты его клонировал. Ох, Ам, нагорит тебе от твоего начальства!

— Начальства? — внезапно глаза парня стали серьезными. — С начальством-то я договорюсь, а вот ты… Как думаешь, Бивень пропустят через таможню?

Бетси чуть не застонала. Да что там застонала — чуть не взвыла. Хорошо рассуждать о богах в пустом подземелье рядом с красивым парнем! А за воротами храма первый же попавшийся полицейский… Оформить документы? Да как их оформишь, это ведь реликвия!..

— Тогда сделаем иначе, — решил Амода, отбирая у девушки Бивень. —Думаю, мое… начальство сумеет пособить.

Бетси вновь взяла в руки Бивень, положила на пол, осторожно провела ладонью по щеке парня.

— Ты… Тарзан! Факир гималайский! А ну-ка объясни мне, что все это значит? Кто ты, а? Что я видела? Все эти говорящие крысы с летающими тарелками, десятирукие, десятиухие… Меня наркотиками накачали, да? Сначала старик в пещере, потом твоя Сома-дэви… Только не вздумай повторять мне эту байку про Ганешу. Скажи честно!..

— Честно-честно! — Темные глаза парня смеялись. — Если совсем честно, то ты сейчас спишь в бронзовой клетке рядом с ворчливым инглизом и его нерешительным сыном. Но не волнуйся, скоро вам помогут, главный жрец Амарнатха враждует со служителями Кали, вас освободят…

— Значит, сплю… — Бетси обиженно засопела. — Сплю, да? Крепко? Поумнее выдумать нельзя было?

Она поглядела на Амоду, и тот виновато развел руками. Нельзя было, мол.

— Ну если я сплю… Значит, во сне можно делать все что угодно, что душа пожелает, да? Ну ты сам сказал, Ам! Во сне даже самая благовоспитанная девушка…

Договорить она не успела — губы Амоды прикоснулись к ее глазам. Бетси застонала, прижалась к его груди, затем, срывая пуговицы, принялась расстегивать свою рубашку.

Его руки…

— …Погоди! — выдохнула Бетси, на мгновение очнувшись. — Я таблетку не выпила! Вот рожу тебе такого симпатичного слоненочка…

— Успокойся, — тихо прошептал он. — Я лишил свой лингам животворящей силы. Ведь я же все-таки бог мудрости… А вообще-то говоря, ты что, против?

Глава девятнадцатая И ВЕТЕР ВОЗВРАЩАЕТСЯ

— Ну? — гнусным голосом поинтересовались из темноты.

— Какого дьявола! — возопил профессор Енски, однако уже куда менее запальчиво.

Его окружало черное Ничто, сжимая, обволакивая со всех сторон мягким упругим коконом. Енски-старшему почему-то представился гигантский спрут, глядящий на него сквозь тьму внимательными круглыми глазами. Острый треугольный клюв слегка подрагивает…

— Ну? — повторил гнусный голос из темноты. — И как это понять?

— Я подданный Великобритании! — прохрипел профессор. — «Я смутьянов презираю, ненавижу смуту их! На монарха уповаю…»

Давно уже Енски-старшему не приходилось петь гимн! Вероятно, именно поэтому он начал его со второй строфы.

— Тем хуже для вас, — прогнусил Голос.

— «Никогда, никогда, никогда, никогда англичанин не будет…» А собственно, почему?

— Потому! — отрезал Голос. — Серьезный вроде человек, молодежь учите… Зачем вы просили Зеркало показать вам будущее?

— А… А… Ф-ф-ф… — Почтенный археолог с трудом удержал во рту челюсть-предательницу. — А разве нельзя? Любому разумному существу интересно…

— Ах, интересно! — протянул Голос. — Все-то вам, людишкам интересно… Вам вот интересно, как расщепляется атом?

— Мне? — Профессор дернулся, пытаясь освободиться от пут. — Нет… Я… Я… Я археолог. Что мне до атома?..

— А вот некоторым интересно. И они его расщепляют. А зачем?

Вопрос показался Енски-старшему совершенно дурацким, тем более все попытки освободиться были тщетными, что еще более раздражало.

…И волосок из бороды не вырвешь!