Гидеон (СИ)

Я поднял голову и взглянул на лицо Ленье — белое, худое, измученное и несчастное. Жалко благородного, невероятно жалко. Получить дар, обучиться магии, и все загубить из-за несчастного случая. Случись такое со мной, я бы сильно расстроился. Кем бы я стал, если бы не смог колдовать? Снова слугой? Нет — увольте. Есть то, что дают, спать там, где укажут, и работать столько, сколько мне повелят. Нет уж, спасибо — такого мне больше не надо.

Но к огромному счастью, я знал, что ему нужно делать.

— Слушай Ленье, — начал я осторожно, словно он был дичью, которую я боялся спугнуть. — Так получилось, что я, э-м-м, знаю, как тебе можно помочь.

— Что? Знаешь? Ты? — Несмотря на мою вежливость и осторожность, гордость Ленье вспыхнула с новой силой. Да так, что вся хмель разом из него испарилась. — Да кто ты такой, чтобы знать такое? Кто ты такой, чтобы разбираться в подобном? — гневно воскликнул он. Руки его дернулись, и он едва не разбил стоявшую рядом бутылку.

— Да погоди, погоди. — Я замахал руками, чтобы он успокоился. — Дай мне сначала сказать.

— Сказать? Тебе? Да о чем? — не унимался он.

Пришлось идти напролом.

— Помнишь, я говорил тебе, что трудился в библиотеке? — смело заявил я.

— Верно. И что с того? — презрительно хмыкнул он.

— Там я почел много разных книг. Умных книг, — мягко продолжил я.

— Допустим. И что с того?

— В одной из книг, что я смог прочитать, описывался похожий случай.

— И? — произнес Ленье, но уже без того прежнего гнева. Видимо, его самолюбию несколько полегчало, когда он узнал, что спасительный совет исходит не от меня, а из чьей-то книги. То есть, в случае чего, его спасу не я, а неизвестный автор.

Великие боги — как же в нем много гордости!

— Там говорилось, что такие болезни… или такие беды, можно исцелить одним способом — нужно перебороть свой недуг.

— Перебороть? Это как?

— В книге писалось так: "тот страх, что имеет власть над человеком, нужно перебороть более сильным чувством", — процитировал я.

— Перебороть? — задумчивым тонам переспросил вельможа. Увидев его замешательство, я невольно обрадовался — раз он об этом думает, значит, он сомневается. А раз он сомневается, стало быть, шансы есть.

— Да, перебороть. Прочитав объяснения, я понял, что нужно делать — во время колдовства нужно думать не о своем страхе, а о чем-то другом.

— Другом?

— Да. О чем-то более важном.

— Важном для кого?

— Важном для себя, — пояснил я ему.

— Странный способ, — снова подумав, не слишком уверенно отозвался он.

— Странный, согласен, — кивнул головою я. — Но легко выполнимый.

— Даже не знаю. Разве может помочь подобное? — хмыкнул скептически он.

— Вот мы и проверим. Это же сделать раз плюнуть, — с улыбкой ответил я.

На следующий день, не дождавшись Акима, я снова пошел охотиться. Но на этот раз отправился не один, а пригласил Ленье. Ну а что? Пускай подышит не затхлыми винными парами, а хладным свежим воздухом, посмотрит не на привычные беленые стены, а на молодую траву. Послушает, как спешит ручей, посмотрит, как по небу бегут облака. А я приготовлю ему небольшой сюрприз. Именно приготовлю.

Первую часть пути, пока мы добирались до леса, Ленье со мной не разговаривал. Понять причину его молчания не составляло труда — ему было стыдно за вчерашнее откровение. Ну, а-то как же — признался в такой беде! И кому? Холопу!

Но это молчание меня не тяготило. Пусть молчит, если хочет — мне было чем заняться. Как только мы пришли на облюбованную мною поляну, я приступил к охоте: углубившись в чащу, принялся выслеживать зверя, и через какое-то время вернулся обратно с небольшой тушкой куницы. Больше сегодня я охотиться не желал — я задумал угостить благородного свежеприготовленным мясом. А-то что он все на холодной буженине и на черном хлебе сидит? Так недолго и живот испортить — желудки у таких, как он явно не луженые.

Понимая, что абы как приготовленное блюдо юноша кушать не станет, я хотел приготовить его не хуже, чем в знакомой харчевне. Поэтому я взял с собой все имеющиеся у меня инструменты, самые лучшие приправы и, призвав на помощь все терпение и ловкость, принялся готовить.

Как я и предполагал, новая обстановка хорошо повлияла на благородного: вначале Ленье просто стоял рядом, как истукан. Но затем, со временем, начал потихоньку оттаивать — то птицей какой-то заслушается, то за странным облаком проследит своим взглядом. Когда я разжег костер и принялся колдовать над тушей, он даже решил со мной заговорить.

— Слушай, Гидеон. На счет того разговора… — заговорил он с тенью уже привычной холодности.

— Да? — вежливо переспросил я, присаживаясь с остывающей тушей у разгорающегося костра.

— Ты уверен, что на меня повлиял именно запах? — спросил он несколько напряженным и недоверчивым голосом.

Опять сомневается. Оно и понятно — с чего он должен верить умозаключениям бывшего слуги.

— Да, — уверенно сказал я, не отрывая взгляд от своего ножа, которым аккуратно срезал звериную шкуру с груди и живота. — Уверен.

— Самый обычный запах?

— Не самый обычный, а один из сильных.