Гидеон Плениш

Всего двенадцать мужчин и четыре женщины собрались в отдельном кабинете на втором этаже итальянского ресторанчика для скромного и в достаточной мере несъедобного завтрака; но эти шестнадцать стоили шестидесяти по тому влиянию, которое они оказывали на организацию добрых дел в стране. Был тут доктор Плениш, и, разумеется, Крис Стерн, и профессор Гетц Бухвальд, капитан Оррис Голл из Чрезвычайного Американского Национального Комитета по Организации Всемирного Сотрудничества, раввин Лихтензелиг, профессор Кэмпион из Планового Бюро Перевоспитания Юношества и, наконец, несколько выделявшийся из этого общества веселый, обаятельный и действительно образованный доктор Нэум Ллойд, воспитанник Говардского, университета и секретарь Лиги Распространения Культуры среди Цветных Народов.

Доктору Пленишу доктор Ллойд понравился гораздо меньше, чем элегантный доктор Элмер Гентри, который также почтил собрание своим присутствием. Доктор Гентри состоял пастором молитвенного дома на Морнингсайд-Хайтс, носившего название Духовной Обители Методистов, но своей популярностью был обязан главным образом еженедельным радиопроповедям, в которых, эффектно сочетая словечки современного жаргона с длинными и труднопроизносимыми учеными терминами, доказывал молодому поколению, что автомобиль есть такое же творение божие, как и телеги, на которых возили сено наши предки. Многочисленные хроникерши светской жизни и некоторые авторы передовиц (мужского пола) отмечали, что «д-р Гентри не знает себе равных среди современных апостолов обтекаемого евангелия». Но на завтраке, о котором идет речь, он присутствовал не в качестве Генри Уорда Бичера [115]наших дней, а в качестве директора Общества по Возвращению Заблудших Женщин на Путь Добродетели.

Дьякон Уэйфиш встал и обратился к присутствующим с длинной серьезной речью.

— Мы рады приветствовать в нашей среде доктора Гидеона Плениша, человека, имеющего богатый и многообразный опыт работы в столице, но, как он сам говорит, почти незнакомого с Нью-Йорком. Доктор Плениш, вы сами видите, человек высоких качеств, но вместе с тем он, я бы сказал, немножко озорник; взять хотя бы название, которое он со свойственным ему остроумием дал рядовым работникам нашей специальности, — «стимулянты».

Впрочем, мысль его тут, я полагаю, такая: что всем нам нужно покончить с сантиментами и усвоить себе деловой, профессиональный подход к работе, и в этом он тысячу раз прав — факт! В наше время прежде всего требуется понять одно: что добывать средства, добывать как можно больше средств, ни на секунду не ослабляя темпов, добывать все, что только возможно, а затем добывать сверх возможного — это не мелкая подробность и не лишняя забота в нашем деле, как воображают кое-какие старомодные чудаки, а наша главная задача, наша первоочередная задача, которой все начинается и кончается.

Мы все очень любим разговаривать о так называемых целях наших организаций: как мы накормим столько-то детей или поможем стольким-то жертвам туберкулеза. Да, конечно, все это благие, можно сказать, святые цели, но я позволю себе здесь сделать заявление, настолько крамольное, что после этого мне, пожалуй, место в Москве, среди других красных: я хочу вот сейчас, не сходя с места, сказать вам, что наша миссия не в том, чтобы тратитьденьги, которые мы собираем, а в том, чтобы приучить всех людей давать, давать щедрой рукой, давать не только ради доброго дела, но ради возвышения собственной мелкой, убогой, меркантильной души благородною привычкой к даванию.

Пусть приходят ко мне, и скулят, и ноют, и уверяют, что если давать, как я требую, то не останется для своей семьи, и нельзя будет позволять себе всякие дурацкие излишества, вроде уроков музыки детям, и нечего будет откладывать на книжку, и так далее, и тому подобное — меня вы этим не разжалобите, и не думайте, я только скажу: «Прекрасно, брат! Вот вы и научитесь давать, как нас учил Христос, — давать, пока не заболит, и не только у вас заболит, но и у ваших родных тоже. Прекрасно», — скажу я. Факт!

А когда всякие критики и скептики, и придиры, и пролазы, и всякая вредная мелюзга начинают говорить: «Дьякон, а где ваш финансовый отчет? А где доказательство, что вы ничего не растратили?»-мне очень хочется сказать им: «Черт подери!» Да-с, меня это так бесит, что я готов чертыхаться! «Черт дери, — хочется мне сказать, — а знаете ли вы, придиры и скептики, что, может быть, лучший способ облагородить человеческую душу — это взять с нее деньги именно для того, чтоб растратить их зря?..» Вы, конечно, понимаете, что в братстве Блаженны Дающие не тратится зря ни один цент, мы даже и жалованья настоящего не получаем, и наши книги ревизуются почтеннейшей фирмой Френч, Саффрон и Габби, и по ним видно, что каждый грош из наших пожертвований, за вычетом накладных расходов — почтовых, издательских и арендной платы, — тотчас же передается какой-нибудь крупной организации, занятой вспомоществованием нуждающимся здесь или за границей, — каждый грош! Факт!