Гидеон Плениш

Это, по всей вероятности, было справедливо, так как у мистера Найфа всегда хватало христианского смирения и деловой сметки на то, чтобы нанимать в качестве литературных «негров» самых квалифицированных журналистов. К ораторскому искусству и поэзии в прозе он относился с не меньшим жаром, чем к пропаганде трезвенности и распространению Оки-Доки, который в 1930 году стоял на первом по сбыту месте среди потребляющихся в Америке безалкогольных напитков, согласно подсчетам, произведенным Бюро Индустриальной Статистики на основании данных по 11 749 аптекам, 780 бильярдным, 61 церковной закусочной и 1 126 тайным кабачкам.

По личному соизволению Всемогущего Господа Бога мистер Найф в молодости одержал победу над духом сомнения. Как он впоследствии рассказывал членам ХАМЛ, его в то время неоднократно искушала мысль, что если вы, находясь в дороге, пропустите разок воскресную службу, Господь не обязательно осудит вас гореть на вечном огне. Но Господь вразумил его, пора — з» ив тяжким приступом ревматизма, и он упал на колени — что было весьма болезненно — посреди зала ожидания на Хайхэкской станции железной дороги Денвер — Рио-Гранде и покаялся в безбожии. С тех пор он не пропустил ни одной воскресной службы.

Тем же личным божественным соизволением он вышел из паники 1929–1930 годов еще богаче прежнего, так как миллионы потребителей нашли, что дешевле покупать Оки-Доки, чем пагубное виски. А в состав Оки-Доки входило достаточно кофеина, чтобы потребитель мог пристраститься к нему без видимого ущерба для здоровья.

Мистер Найф в 1930 году был одним из достойнейших современников испанской инквизиции.

Либеральное духовенство превращало свои церкви в лекционные залы, но в 1930 году — как было и в 1940 и будет, вероятно, в 1960 — убежденные фундаменталисты, твердо знающие, что бог сотворил мир в шесть дней, чтобы на все последующие времена его возненавидеть, свято блюли истинную веру. Как ни ярко рдеют неоновые лампы на Главной Улице, им не затмить адского огня, пылающего в часовне антиномистов или в новой реформированной Скинии Кающихся Святителей Господнего Синклита и в большинстве кирпичных и каменных, баптистских и методистских церквей, похожих на вокзалы постройки 1890 года. К середине двадцатого века одна четверть Америки знала, что физики научились расщеплять атом, но остальные три четверти еще не слыхали об учении Дарвина.

Уже несколько лет, как мистер Уильям Т. Найф препоручил свое предприятие своим шестерым дюжим сыновьям, а сам колесил по стране, осведомляя многолюдные аудитории о том, что: а) он хоть и самоучка, а поумнее многих, кто учился в Гарварде, б) на всех его фабриках управляющие начинают рабочий день с молитвы, в) члены профсоюзов очень плохие рабочие, просто никуда не годные рабочие и г) не было бы этого вечного нытья насчет того, чтоб поменьше работать и побольше получать, если бы удалось убедить рабочих, чтобы они читали библию — единственную книгу, в которой все, от корки до корки, непреложная истина, — а не занимались бы своекорыстными размышлениями о предметах мирских и суетных, вроде квартирнои платы или цен на бакалею.

И вот мистер Найф почувствовал, что приспело время увековечить в нетленной форме полную чудес историю его жизни. Познакомившись с доктором Гидеоном Пленишем на собрании по вопросу об Эскимосской Культуре, организованном антиномистами, он осведомился, является ли добрый доктор убежденным фундаменталистом и читается ли у него в доме утром и вечером молитва. Узнав, что перед ним именно такой образец благочестия, он предложил доктору пять тысяч долларов за написание его, мистера Найфа, автобиографии, разумеется, от первого лица.

Доктор Плениш предложение принял и немедленно переехал с семейством в пансион в Маунт-Верноне, штат Нью-Йорк, чтобы быть поближе к мистеру Найфу и его священным трудам. Он поцеловал мисс Кэнтлбери — в первый раз — и письменно известил о своем уходе капитана Гисхорна, который в это время отважно исследовал теннисные корты Аризона-Балтимор-отеля.

Мистер Найф был противником роскоши, до которой так падки потребители вина и коктейлей. Он говорил:

— Я бы мог задешево купить и продать всех этих безбожных молодчиков, что похваляются своими яхтами и лошадьми для поло, но мы с миссис Найф верны заветам Писания — быть скромными в привычках и возвышенными в мыслях, а потому мы довольствуемся этой отшельничьей хижиной. Ну, чтобы свершить священный долг гостеприимства, здесь места хватит, но нам-то самим нужна лишь крыша над головой да корка хлеба. Да, нам немного нужно. Правда, если довольствуешься немногим, разумно желать, чтобы это немногое было первого сорта.