Гибель Синего Орла

— Стрелки у нас знатные! — усмехается Костя. — Куропатку на лету пулей сбивают.

— Ого, Саша, — оборачивается к летчику Буранов, — счастливо отделались. Сбили бы они нас, как рябчиков, на втором заходе.

— Удалые у тебя ребята! — Летчик сжимает мою руку. Хватка у него крепкая.

На крыле причаленного самолета вижу белобрысого великана в кожаной куртке и летной фуражке, съехавшей набекрень. Широко расставив ноги в резиновых сапогах с отвернутыми голенищами, он стоит у мотора, приподнятого на кронштейнах. Из-под фуражки выбивается челка льняных волос, на красноватом широкоскулом лице резко выделяются почти белые брови. Вероятно, это бортмеханик — руки у него в масле. Он без накомарника и словно не замечает обжигающих комариных укусов.

— Как же вы, хлопцы, живете тут, в комарином пекле? — удивляется механик.

— Комариное пекло скоро остынет, а в горах у нас чудесно.

Представляю Буранову Ромула, Костю, Пинэтауна.

— А, Пинэтаун, здравствуй, вот и полетим к твоей Нанге. Как ваши олени в тайге поживают?

— Плохо… полтабуна потеряли, — грустно отвечает юноша, — пурга большая была.

Рассказываю Буранову о неожиданной снежной непогоде, о поисках оленей в комариной тайге. Мария тревожно прислушивается к нашему разговору. Еще на фактории я рассказал ей о своем обязательстве, и она очень волнуется.

— Сколько же потеряли все-таки? — хмурится Буранов,

— Тысячи две…

— Эх! Целое стадо… Вот и разводи оленей в тайге! Не знаешь, откуда беда грянет…

Вдруг Мария горячо вмешивается в разговор;

— На самолете нужно искать… Все, все видно с высоты. Я медведя и двух лосей в тайге заметила, когда сюда летели; лебедей на озерах пересчитала…

— Она дело говорит, — кивнул летчик. — Был я воздушным геологом и санитаром, за моржами гонялся, волков с самолета бил, теперь воздушным пастухом стану… На материке ребята делом занимаются, фашистов бьют в хвост и в гриву. А тут… Эх… полетим, что ли, Буранов, оленей ловить!

В полет собираемся втроем: Буранов, Ромул и я. Буранов займет кресло второго пилота, мы с Ромулом будем вести обзор через бортовые иллюминаторы. Бортмеханик Костя и Пинэтаун остаются на земле. Они уже развели дымокуры и натягивают большую брезентовую палатку нашего красного уголка.

В суматохе сборов не успеваю перекинуться и словечком с Марией. Может быть, дедушка Михась отложил поездку в Польшу?

— Товарищ Буранов, разрешите лететь на поиски! — просит Мария. — Я помогу высматривать оленей, зрение у меня острое…

Буранов кивает. Летчик машет из низкой кабины — пора лететь. Помогаю Марии юркнуть в люк. Наконец-то вместе. Устраиваемся рядом у зеркального иллюминатора. Совсем близко у стекла плещет зеленоватая вода. Задраенная кабина напоминает каюту подводной лодки. У иллюминатора правого борта на раскладном стульчике сидит Ромул. Он впервые в жизни поднимается в воздух.

Гидросамолет закачался на волнах. Взревел мотор. Плавно развернувшись, машина ринулась вперед. Иллюминаторы потонули в кипящих валах пены.

С высоты пятисот метров тайга кажется прозрачной, между деревьями просвечивает земля, и крупный зверь не скроется от всевидящих глаз воздушного наблюдателя. Прильнув к иллюминаторам, осматриваем пустынные дебри: самолет летит над тайгой межгорного понижения; оленей нигде не видно.

— Лось! — указывает вниз Мария.

Сквозь чащу ольховника продирается черно-бурый зверь; сверху он кажется крошечным, но это настоящий лесной гигант; стволы молодого ольховника гнутся под напором массивного тела. В Омолонской тайге водятся самые крупные в мире лоси, иногда они достигают вышины двух с половиной метров.

— Ромул, погляди!

— Ко-кумей! Однако, считать сохатых в тайге можно. — Бригадир удивленно прищелкивает языком.

В иллюминатор правого борта виден Синий хребет. Скалистые вершины и голубоватые долины, подернутые дымкой, кажутся близкими и доступными.

— Так вот он какой! — Расширенными глазами Мария всматривается в далекие толпящиеся вершины. Вид неизведанной горной страны увлекает ее.

Уже больше часа мы в воздухе. Летая параллельными маршрутами, обшариваем межгорное понижение. В тайге оленей нет. Куда же они запропастились?

— В горах искать надо, — говорит Ромул. — Комары гоняли оленей из тайги.

— Неужто к Синему хребту пошли?

— На юг не пойдут, на север убежали.

У меня на груди микрофон телефона. Прошу Буранова облетать безлесные долины заомолонских сопок.

Земля ползет вверх, встает дыбом. Ромул, вцепившись в подлокотники, с ужасом разглядывает опрокидывающиеся сопки. Летчик положил самолет в крутой вираж. Вот самолет выравнивается, земля опускается на место, и вдруг мы видим совсем близко Безымянную долину, под крылом самолета знакомые яранги стойбища, табун, сбившийся на плоской террасе. Внизу жарко, и олени кружатся, спасаясь от комаров.

Самолет промчался над перевалом, едва не задев брюхом каменистую седловину. Почти у иллюминатора мелькают, сливаясь в светлые полосы, каменные плиты.

— Уф! Водораздел позади. Вспотел. Ну и летчик, скучно ему, что ли, летать…