Геворг Марзпетуни

– Хотелось бы знать, почему Амрам так отдалился от своей крепости? – спросил Езник князя, когда они, переехав реку, двинулись по равнине.

– Это признак того, что приближаются абхазцы. Гардманцы тоже снялись отсюда. Они, вероятно, хотят соединить свои войска.

– Значит, они получили известие о приближении государя?

– Конечно, иначе им незачем было объединяться. Ведь такое войско в течение нескольких дней уничтожит в окрестностях весь запас продовольствия.

– Мне кажется, господин мой, что мы будем участвовать в войне, а не в примирении. А каково твое мнение? – с беспокойством спросил Езник.

– Это известно только богу. Увидим, что принесет нам утро, – ответил князь с притворной беспечностью. Но черные думы терзали его. Тяжелое предчувствие теснило его сердце, и, не желая поддаваться ему, князь все быстрее погонял коня.

Князь и телохранитель провели ночь в одной из деревень Севордского ущелья. Здесь они узнали, что Цлик-Амрам укрыл свою семью и семьи восставших князей в крепости Тавуш, а сам двинулся к Агстеву. В случае поражения Амрам мог уйти в горы и там готовиться к новым битвам. А если бы царь осадил его крепость, он мог напасть на него с тыла. Все эти планы стали ясны Марзпетуни, когда он узнал об отходе Амрама из Тавуша.

– Значит, нам нечего делать в крепости, – сказал князь телохранителю. – К утру мы должны быть в Агстеве.

– Еще до восхода солнца мы переправимся через реку Асан, – ответил Езник.

Они прилегли немного отдохнуть.

Утром, едва солнце на несколько аспарезов15 поднялось над горизонтом, князь и его телохранитель были уже в долине Агстева.

Шатры восставших союзников занимали всю долину, начиная с берега Агстева до подножья ближайшей горы. На солнечной стороне были разбиты палатки утикцев и севордцев, немного дальше расположились гардманцы и агванцы. Все шатры были выстроены по прямым линиям и представляли несколько обширных квадратов. В середине каждого находился шатер военачальника или князя. Нигде ограждений не было. Очевидно, войско не собиралось тут долго оставаться. Абхазцы, видимо недавно подоспевшие, в беспорядке разбивали свои палатки на равнине, ведущей к Куре. Видя внушительные размеры войска противника, князь Марзпетуни с горечью воскликнул:

– Вот как они сплотились для уничтожения своих единокровных!

– Ты не ожидал этого, господин мой?

– Никогда! Презренные! Они хорошо воюют только против своих.

– Мы поедем в стан? – спросил телохранитель.

Князь не ответил. Натянув поводья, он стоял в тени развесистого дерева и смотрел на стан мятежников. Воины хлопотали вокруг шатров. В стороне происходили упражнения конницы и военные игры.

После долгих наблюдений он повернулся к Езнику.

– Видишь вдали четырехугольник, посреди которого разбит княжеский шатер?

– Тот, над которым развевается двухцветное знамя?

– Да, это знамя сепуха Амрама. Поедешь туда прямо через стан.

– Не лучше ли подъехать с края долины?

– Нет, севордцы – дикари, они могут изрешетить тебя стрелами. Поезжай через стан, но мчись, не глядя по сторонам, прямо к княжескому шатру. Ты знаешь князя в лицо?

– Как же, видел много раз.

– Войдешь и скажешь, что я приехал к нему по важному делу.

– Прикажешь сообщить ему причину, если спросит?

– Нет, это не твое дело.

– Хорошо, господин мой, – сказал Езник и, пришпорив коня, поскакал в лагерь.

Шатры, о которых говорил князь, были разбиты в два ряда четырехугольниками. Посредине стана находился просторный шатер Амрама, над которым развевалось знамя военачальника. Княжеский герб красовался над входом, а внутри шатер был обит красными полотнищами. На столбах, поддерживающих шатер и украшенных блестящими медными кольцами, висели обложенные серебром мечи, богатые резьбой щиты и колчаны со стрелами, покрытые серебром луки. В одном углу шатра были прислонены палицы и копья.

Вход охраняла вооруженная стража, в железных шлемах, с копьями и со щитами в руках. По шатру задумчиво расхаживал взад и вперед Цлик-Амрам.

Это был высокий, рослый мужчина крепкого телосложения, с крупными чертами энергичного лица. Высокий лоб, покрытый морщинами, острые, проницательные глаза под густыми, почти сросшимися бровями, большой орлиный нос, длинные густые усы и пышная с проседью борода, закрывавшая наполовину грудь в медных латах, придавали ему суровый и даже грозный вид. Он был вооружен с головы до ног. На нем была стальная кольчуга, на руках и ногах налокотники и наголенники, на бедре меч в выложенных серебром ножнах. Стальной шлем, украшенный блестящим медным орлом и увенчанный пышным черным пером, лежал тут же на маленьком столике.

Вдруг сепух прислушался: кто-то шепотом пререкался около шатра.

– Кто там? – крикнул он.

– Воин из Востана хочет тебя видеть, господин мой, но не желает снять с себя оружие, – ответил страж, приблизившись ко входу.

– Кто этот упрямец? Пусть войдет, – приказал Амрам.

Вошел Езник. Свое длинное копье он передал стражу и, войдя в шатер, низко поклонился князю.

– Кто ты? – грозно спросил Амрам.

– Телохранитель сиятельного князя Геворга Марзпетуни, – ответил Езник.