Геункаон: Гроб Хрустальный

Мэйтата Бэйл26оценивающе посмотрела на Богдана. И то разочарование, которое Мориц прочёл в её темных миндалевидных глазах, взбесило. Заметив это, она снисходительно улыбнулась и, подхватив прядь волос, свернувшуюся кольцами на груди, играющим движением растянула вниз и отпустила. Уголки губ опустились, стирая следы недавней улыбки, а в глазах застыло высокомерное презрение ко всему мужскому роду. Встряхнув головой, она отбросила непокорные волосы назад, позволив кудрявому водопаду бежать по спине. При этом тёмно-бордовый наряд особо подчёркивал красоту и блеск оливковой кожи. Длинное платье с одним широким рукавом, доходившим до пола, смотрелось очень элегантно, а меховая оторочка компенсировала скромный размер груди при довольно широких бёдрах. Тонкие черты узкого лица говорили о благородном происхождении их обладательницы. Никто бы не сказал, что старейшину Северо-Восточного ковенкорда чаще называют Мэй Буревестник, не то за мужское имя, означавшее «нарушитель спокойствия», не то за параноидальную звериную свиту, которую к счастью в Зал Совета не допускали.

Мориц сдержанно кивнул Мэйтате, мысленно послав её гореть в аду, и направился в сторону Берта Иллиана27, старейшины Юго-восточного ковенкорда. Бледный старик с волевыми чертами лица и глубоко посаженными глазами сидел в кресле, украшенном рунописью и символикой в виде скрещённых зеркал на орлиных лапах. Густые седые волосы причудливо топорщились над двумя симметричными залысинами на лбу. Его молчаливые спутники – двойняшки Карл и Мария – заботливо поправляли расшитую золотом накидку каждый раз, когда та сползала.

У дальней стены на полу сидела Чаба Юи28. Широкие штаны защитной раскраски, облегчённый жилет разгрузки поверх аляповатой футболки, высокие ботинки на шнуровке и чёрная кепка, скрывающая за козырьком азартные лисьи глазки – так выглядела старейшина Восточного ковенкорда. Похожая на дерзкого мальчишку, заигравшегося в войнушку, она всегда была одержима стремлением побеждать, а потому проводила много времени в тренировках, совершенствуя боевые навыки.

Сейчас колючая энергетика посаженной на цепь ярости не просто исходила от Юи – она попросту рвалась на свободу. Как ни странно, но целью её гнева частенько становился старик Иллиан. Молчаливое противостояние этих двоих казалось Морицу примечательным и в чём-то даже романтичным.

– Юи сегодня в дурном настроении. Проблемы с безопасностью? – спросил Мориц, занимая место старейшины Северного ковенкорда.

Эти двое – воплощение противоположностей, которые идеально сочетаются и уравновешивают друг друга. Оба конвенкорда отвечают за безопасность, хотя идут разными путями. Берт Иллиан подобен щиту, всегда тщательно продумывает стратегию, сводя к минимуму возможные потери. Чаба Юи напротив вечно рвётся в атаку, как меч жаждущий боя.

«Их молчаливый союз непримиримых врагов – крепче любой дружбы», – подумал Мориц, и в голове тут же всплыли строчки из песни:

«Мой враг, что стал мне ближе

любимых и друзей.

Как меч из моих ножен,

и как ночная тень.

Обоим нам не светит      

            смиренье и покой.

Меня он понимает

так, как никто другой…»

– Охотники уничтожили ещё нескольких бойцов, которых она тренировала, – слова Иллиана едва долетали до острого слуха Морица. – Семьдесят четыре – за последние три месяца… из тех, о ком известно. Шестнадцать из них тренировалось в Восточном ковенкорде.

– Уверен, мой сопровождающий сможет развлечь Юи спаррингом… чуть позже. Не желаете сделать ставку? – при этих словах Мориц почувствовал оживление в зале, вызванное появлением Себастиана.

– Дам десять минут, если он вполовину так же хорош, как Константин, – ответил Иллиан, бросив в сторону Чаба Юи вопросительный взгляд.

– Принимаю! – отозвалась та и поспешила занять место за столом.

Эвредика, как и ожидалось, появилась в тот момент, когда Мэй Буревестник, тихушник Иму Возул29 и Себастиан уже заняли свои места. Это шумное светловолосое существо вызывало у Морица ощущение дурноты. Он не понимал её образа вечной невесты, как и привычку – водить за собой толпу бесполезных, как и она сама, девиц.

Отбросив неприятные мысли, старейшина попытался абстрагироваться от происходящего, ища взглядом Богдана. Тот стоял с безучастным видом, облокотившись на выступающий из стены край скульптурной композиции. Глядя на него, Мориц невольно вспомнил, с каким интересом Константин рассматривал эти барельефы, как иронизировал над символикой ковенкордов, над рунописями, которые украшали спинки кресел, стоящих вокруг краеугольного камня.