Гёте. Жизнь как произведение искусства

Приглашения приехать в Гербермюле становятся все более настойчивыми, порой в них слышится настоящее отчаяние. В его письмах лишь изредка звучат отголоски восточной темы. Кажется, этот источник уже иссяк. В октябре 1817 года Марианна получает последнее письмо от Гёте, в котором он с грустью вспоминает свой первый приезд в Гербермюле осенью 1814 года. После этого он замолкает более чем на год. «Драгоценный друг, какой злой гений (или демон равнодушия и неприязни) повинен в том, что от Вас к нам не доходит ни одного ласкового слова!» – пишет Виллемер на грани отчаяния. Марианна к тому времени уже переложила на музыку двадцать стихотворений Гёте и исполняла новые песни под гитару в семейном кругу. Молчание Гёте настолько ее расстроило, что она начала хворать и на какое-то время даже потеряла голос. Виллемер с легким упреком пишет об этом Гёте. Наконец в ноябре 1818 года Гёте отвечает. В его душе вновь проснулись воспоминания о времени создания «Западно-восточного дивана» и о лирической любовной игре: летом 1818 года закончилась подготовка этого объемного стихотворного цикла к печати, и Гёте, читая корректуру, вновь погрузился в настроение тех дней. Он пишет еще несколько стихотворений для «Дивана» и когда наконец посылает ответное письмо Виллемерам, прикладывает к нему первые оттиски готовящегося издания. «Какая отрада для меня, – пишет Марианна, – возвеличенное Вашим духом, здесь даже самое незначительное событие, каждое непроизвольно сказанное слово воспаряет к высшей жизни. Я удивляюсь, находя что-то знакомое, и все же искренне радуюсь, что оно принадлежало мне и в каком-то смысле я и сейчас могу назвать его своим»[1569].

Гёте никогда больше не увидит Марианну, но отныне они будут чаще друг другу писать. Теперь их письма – ясные и открытые, в них звучит уже не тоска по будущему, а легкая грусть по прошлому. Она пишет: «Я для самой себя была загадкой; смиренная и в то же время гордая, пристыженная и восторженная – все казалось мне счастливым сном, в котором ты сам видишь себя более прекрасным и даже более благородным, чем в жизни»[1570]. Гёте порой пишет Марианне, словно влюбленный юноша, одно стихотворение следует за другим. Вот первое из этих стихотворений, которые были изданы отдельной брошюрой вслед за только что вышедшим из печати «Западно-восточным диваном»:

В этот тесный переплет
Втиснут рой свободных песен,
Для которых небосвод,
Да и тот немного тесен.
Время – гробовщик вселенной,
Но сильнее песен рать.
Каждой строчке – быть нетленной,
Как любви не умирать[1571].

Они вновь посылают друг другу восточные талисманы и амулеты, шелковы платки, розовое масло, листки гинкго. Однажды она послала ему в подарок домашние туфли, на которых вышила в виде вензеля первую букву своего лирического имени, и помочи, украшенные орнаментом из весенних цветов. Гёте благодарит ее стихами. Так продолжается еще несколько лет, и потом тональность их писем меняется, становится более прозаичной и солидной. Теперь уже они рассказывают друг другу о происходящем вокруг, а не внутри. Когда за год до смерти Гёте снова просматривает свою корреспонденцию, он пишет Марианне: «особым светом приветствуют меня страницы, напоминающие о прекраснейших днях моей жизни»[1572]. Он собирает все ее письма и отправляет их ей с просьбой открыть посылку лишь после его смерти. К письмам приложено стихотворение:

К взгляду милой и к устам,
К начертавшим их перстам —
В жгучей страсти, в нетерпенье,
Ожидаемы с волненьем —
К сердцу, где они родились,
Эти письма возвратились;
Держишь ты в своих руках
Память о счастливых днях[1573].

Глава тридцать первая

«Западно-восточный диван»: жизненная сила поэзии. Ислам. Религия в целом. Поэт или пророк. Что есть дух? Вера и опыт. Признание священного. Неявное. Критика Плотина: дух в утеснении реальностью. «Годы странствий Вильгельма Мейстера» как пробный камень. «Если работы много, рассуждать некогда». Спор прозы и поэзии. Почему, собственно, отречение?