Герцог в сияющих доспехах

Олимпия посмотрела на деревянный мост, который стоял, попирая законы физики, не говоря уже об эстетике, уже лет шестьдесят. Он был выстроен под неудобным к течению реки углом и мог похвастать восемнадцатью быками, который буквально наползали друг на друга. Суда то и дело в них врезались. Злые языки утверждали, что Баттерси‑бридж построили для удобства тех, кому нужно было перейти на другой берег, но вовсе не для судов, которые под ним проплывали.

Единственным мостом на Темзе, который мог бы поспорить с ним по несуразности и уродству, был его собрат в Патни, чуть выше по течению.

– Или мы просто можем подождать здесь, – предложил Рипли. – Эшмонт протрезвеет, явится сюда и спасет вас от меня.

Рипли обернулся на толпу, которая ожидала посадки на пароход: никаких признаков погони, – однако время‑то шло. Долго ли они ехали в кебе? Эшмонт, верхом или в собственном экипаже, проделает этот путь гораздо быстрее, если (1) находился в сознании, (2) мог сложить два и два и (3) пришел к совершенно очевидному выводу.

Другими словами, вероятность не особенно велика.

Вновь взглянув на беглянку, Рипли обнаружил, что она за ним наблюдает. Сейчас ее глаза казались голубыми.

– Нет, – повторила девушка. – Жребий брошен. Сегодня я замуж не выйду, и точка.

Очень хорошо. Назад не возвращаемся. Отлично. По крайней мере, можно поразвлечься.

– Не поможете сесть в лодку? – попросила Олимпия. – Или желаете посмотреть, как я свалюсь в воду?

– Это было бы незабываемое зрелище, – сказал Рипли. – Только беда в том, что это позабавит также лодочников и прочих зевак, а мы и без того привлекли к себе достаточно внимания.

– Мне кажется, в этом как раз и состоит смысл вашей жизни, – заметила Олимпия. – Привлекать к себе внимание. Или это выходит случайно? Поскольку если это не так и вы все обдумали… – Ее брови сошлись на переносице. – Неважно. Лучше даже не пытаться угадать, что творится у вас в голове. В любом случае мне трудно думать, потому что трудно. Это дилемма?

– Так и не надо гадать, не надо думать – все просто!

– Это многое объясняет в поведении некоторых джентльменов, которых лучше не называть по имени. Виной всему бренди…

– Садитесь в ялик, – сказал Рипли и, сжав ее локоть, повел девушку в лодку.

Пройти по носу оказалось задачей несложной, а вот дальше началось: леди то и дело спотыкалась и ругалась как сапожник, хоть и по‑французски. Кружевной тюль развевался как паруса, а ноги герцога путались в юбках. Пару раз невеста сваливалась в его объятия, и тогда приходилось чертовски постараться, чтобы самому не упасть за борт, но ему все же удалось, в конце концов, усадить леди на скамью под уродливым навесом.

Похоже, лодка использовалась еще и для рыбалки – во всяком случае, на дне было полно хлама, выловленного в реке, и вонь стояла еще та. Рипли тонул в юбках девушки, а налетевший ветер поднял вверх фату и бросил ему на голову. Он схватил облако кружев, чтобы стащить с лица, как раз в тот момент, когда Олимпия потянула фату к себе, и пальцы их соприкоснулись.

Она вздрогнула и, смутившись, отвернулась и стала смотреть в воду.

А он не мог забыть те моменты, когда она падала в его объятия и вырывалась во время посадки в ялик, и аромат ее волос.

Ах, что за напрасные мысли!

Как только он уладит это дело, сразу же найдет себе веселую вдовушку или девицу легкого поведения и утолит свою похоть.

Рипли сосредоточился на мысли о шляпе.

Ах как жаль, что он без шляпы! Интересно, где бы раздобыть нечто хоть отдаленно подходящее!

Ялик наконец отчалил, и речной ветерок умчал прочь досадные мысли, которые терзали его ум. В этот миг – что не очень‑то его удивило – герцог Рипли не испытал ничего, кроме облегчения.

Ньюленд‑хаус

Лорд Ладфорд обнаружил герцога Эшмонта в обеденном зале, с головой, опущенной в большую миску, и герцог Блэквуд поливал его водой.

– Холодно, черт побери! – дрожащим голосом буркнул Эшмонт.

Блэквуд замер, но Эшмонт велел:

– Лей‑лей. Мне нужно, чтобы в голове прояснилось.

– Если это ради свадьбы, то не трудитесь, – заметил Ладфорд. – Потому что ее, похоже, не будет: Олимпия сбежала с вашим приятелем.

Светловолосая голова Эшмонта внезапно вскинулась, обдав водой Блэквуда. Тот спокойно отступил назад, но выругался так, что позавидовал бы извозчик.

– Какого черта ты бормочешь? – взревел Эшмонт.

– Она дала деру, и Рипли исчез вместе с ней. Они сели в кеб на Хай‑стрит, но куда направились, никто не мог сообщить.

Наемные экипажи имели обыкновение ездить окольными путями, чтобы избежать забитых транспортом дорог. Не зная точных указаний, которые Рипли дал кучеру, определить, в каком направлении они поехали, было невозможно.

– Я подумал, что вы можете знать, куда именно они могли бы поехать, – сказал Ладфорд. – Или что мог затеять ваш приятель.

Оба герцога уставились на него, потом переглянулись. В этот момент в комнату неторопливо вошел высокий светловолосый джентльмен средних лет. Тонкие, приятные черты лица выдавали в нем члена семьи Бекингем.

– Дядя Фред, – обратился к нему Эшмонт, – произошло довольно смешное событие.

Лорд Фредерик Бекингем вскинул бровь.