Герцог северных пределов

Баронесса нерешительно приняла у меня из рук совершенно обычную металлическую пластину, размером примерно с ее ладонь. При этом было видно, что она тщательно прислушивается к себе, словно пытаясь уловить какое-то воздействие на себя.

Глянув на меня, она выдохнула, а потом подошла к ребенку и аккуратно положила пластину на грудь. Отойдя на шаг, она замерла. Я же наблюдал за работой мгновенно активировавшегося плетения. Нет, все-таки этот Симвел был гением!

Когда плетение снова свернулось, возвращаясь в спящий режим, а мальчик резко вдохнул, распахивая глаза, словно только что вынырнул из большой глубины, я удовлетворенно кивнул.

Спустя некоторое время шокированного и дезориентированного ребенка успокоили и увели в соседнюю комнату. Ивет ушла вместе с ним, обнимая за плечи и что-то нашептывая ему на ухо, поглаживая при этом ласково по голове. Вскоре она торопливо вернулась ко мне, несколько робея и явно не зная, как себя со мной теперь вести. Вот что за люди? И ведь и раньше знала, что я маг, и видела, что я могу сделать, но почему-то некоторые вещи воспринимаются ими совсем не так, как остальные. То есть для той же Ивет маг, создавший на ее глазах огненный шар, не станет чем-то особенным. А вот создание артефакта, благодаря которому можно вылечить больных черной хворью, – почти чудо чудесное.

– Возьмите, – я положил на стол два десятка пластин, выполненных более аккуратно, чем самый первый образец. – Но я хотел бы попросить вас пользоваться только тем, что я дал вам первым. Мне нужно узнать, насколько его хватает.

– А эти? – Ивет оторвала глаза от пластин на меня.

– Это на случай, если первая пластина перестанет работать, а меня в замке не будет длительное время, – пояснил я. – Вам тут не скучно? – все-таки спросил, подумав, вдруг женщина и вовсе не хочет больше тут оставаться. – Может, вы хотите обратно в столицу? Так часть вашего баронства, на которой находился рудник, теперь принадлежит мне. Если вы не захотите и дальше тут жить, то я всегда могу купить вам дом в столице и оплатить ваше проживание в нем.

– Да, я слышала, что горы теперь принадлежат вам, – тихо сказала баронесса, изящно, но в то же время слегка устало присаживаясь на стул. – Мне… – она прикусила губу и чуть рассеянно огляделась, словно на что-то решаясь.

– Говорите же, – сказал я, опираясь бедром на стол и складывая руки на груди.

– Я бы хотела остаться в вашем замке, ваша светлость, – сказала она и нерешительно на меня посмотрела.

– Можете жить в моем замке сколько вам захочется. Если однажды вам надоест наша глушь, то вы всегда можете сказать мне об этом.

– Здесь, – она улыбнулась, – очень спокойно. Я останусь тут.

– Как вам будет угодно, – ответил я, пожав плечами. – Если надоест возиться с детьми, можете просто вернуться в замок. Я найду, кого тут оставить.

– Нет-нет, мне не в тягость, даже интересно. Бедные дети, – баронесса всхлипнула, я же поспешил ретироваться отсюда.

Итак. Плетение не только способно удержать очаг от выворачивания, но и вполне может вернуть ему первоначальную форму. В плетении была еще функция, позволяющая делать магов плетельщиками, но я, подумав, убрал ее. Появление сейчас таких детей только напугает людей. Пусть лучше они будут простыми магами. Потом, если захотят, сами разберутся с этой проблемой. К тому же, благодаря мастеру Лотеру и его книге о магии, некоторый прогресс в области изучения и применения собственных способностей у магов в Хоноре назрел.

От бусин я вскоре отказался. Во-первых, камням нужно было придать необходимую форму. Во-вторых, я подумал, что металлические пластины всё-таки более надежны.

Кузнец хотел ковать, но в конечном счете пластины мы просто сделали литыми. Заготовки были чем-то похожи на армейские жетоны на кожаных шнурках.

Если поначалу я тратил довольно много на наложение плетений, то вскоре дело пошло веселее. Конечно, времени тратилось заметно больше, чем при накладывании плетения на тот же взрыв-камень. Но несоизмеримо меньше, чем при создании портала.

В конце концов, к весне я сделал несколько сотен экземпляров. Этого должно было хватить.

В какой-то момент, складывая амулеты в коробку, чтобы их удобнее было перенести в столицу и отдать Райнеру, я понял, что веду себя несколько странно.

Те, кто приговорен к смерти, относятся к этому по-разному. Одни впадают в депрессию и проживают последние дни, закрывшись от всего мира, холя и лелея несправедливость и свою горькую судьбу. Я не осуждаю никого. Каждый имеет право относиться к своей смерти так, как ему хочется.

Другие же стремятся нагуляться перед смертью. Начинают много путешествовать, чтобы увидеть как можно больше. Меняют мужчин и женщин. Пытаются перепробовать различные блюда в мире. И все в таком же духе. Словно они задаются целью вобрать в себя как можно больше ощущений и впечатлений.