Герцог-обольститель

Норман начал раскачиваться с пяток на носки, сохраняя почтительное выражение лица и пряча руки за спиной, чтобы не раздражать графиню. В прошлый раз она была недовольна тем, что при разговоре он слишком размахивал руками. Вообще-то Норману не нравилось ее высокомерие, с которым она частенько его обрывала. Но бразды их необычного союза были в ее руках, и с этим ничего нельзя было поделать. По крайней мере пока.

– Норман. – Она коротко кивнула в знак приветствия, но тон и выражение лица были любезными.

Он поклонился и, взяв протянутую ему надушенную и наманикюренную руку, поднес ее к губам.

– Мадам графиня, вы, как всегда, восхитительны.

– Мерси.

– У меня есть новости.

– О? Прошу садиться. – Она указала на кресло, в котором он только что сидел.

Норман сел на подушку, но его спина и плечи оставались прямыми.

Графиня грациозно опустилась на софу напротив него и долго укладывала вокруг себя пышные юбки, пока они не легли правильным полукругом у ее щиколоток. Потом она сложила руки на коленях и вся обратилась во внимание.

– Что же, дорогой Норман... какие же у вас для меня новости? – притворно вздохнув, спросила она.

Он улыбнулся и немного помолчал, словно собираясь с мыслями, а на самом деле для того, чтобы теперь заставить ждать ее.

Откашлявшись, он посмотрел ей прямо в глаза.

– У меня сегодня утром была интересная встреча в Доме Ниван с месье Карлайлом.

На минуту ему показалось, что она смутилась. Она слегка насупила нарисованные брови. Но потом расслабилась и заявила властным тоном:

– Вы ошибаетесь. Эдмунд сейчас в Грассе. Я всего три дня назад получила от него письмо, и он ничего не написал о том, что собирается вернуться. Во всяком случае, не так скоро.

Об этом Норман не подумал и готов был кусать локти – он забыл, что графиня находится с Эдмундом в постоянной связи. Все же, если она начнет хотя бы немного сомневаться в намерениях своего дорогого Эдмунда, это может сыграть ему на руку.

Он откинулся назад, положив руки на подлокотники.

– Извините, мадам, но я не ошибся. Эдмунд в Париже в Доме Ниван. Он вернулся вчера с Оливией. – Он сделал паузу для пущего эффекта и, пожав плечами, добавил: – Она, видимо, все же нашла его.

– И что? Она заставила его вернуться? – раздраженно спросила графиня.

– Понятия не имею. – Так оно и было, но он понимал, что Эдмунд возвратился неспроста, и он не хотел говорить об этом сидевшей перед ним женщине. Недоговоренность давала ему преимущество, которое ему наверняка удастся использовать в будущем.

Он видел, что она старается понять, что ей делать в этой ситуации – немедленно его прогнать или попытаться выудить у него еще что-нибудь; ехать сейчас же к Эдмунду, чтобы застать его врасплох и отругать за неожиданное возвращение с Оливией, или подождать, все продумать, как и полагается интеллигентной и воспитанной женщине, которая не даст себя запугать.

Воспитание взяло верх.

– И что же он вам сказал?

– Очень мало. Я провел всего несколько минут со счастливой парой в магазине сегодня утром, пока месье Карлайл выбирал для себя весенний аромат.

– Счастливой? – криво усмехнулась она.

Это было именно то слово, которое он ждал. Он нарочно нахмурился и кивнул. А потом, словно у него нечаянно это вырвалось, пробормотал:

– Нет, пожалуй, их нельзя назвать счастливыми. Больше похоже... – он обратил свой взор на золоченый потолок, – похоже, будто они нашли какое-то новое взаимопонимание.

Она явно не догадывалась, что он имеет в виду.

– Взаимопонимание, – повторила она, глядя на него так, словно у него были мозги, как у насекомого, и он толком не мог ничего объяснить.

Норман был уверен, что будет вспоминать этот момент до конца своей жизни.

– Что-то в их отношениях изменилось. Они не могли оторвать друг от друга глаз. – Он облизал губы и добавил язвительно: – Или, точнее, он не мог оторвать глаз от нее.

Графиня оцепенела. Она не двинулась с места, не поменяла выражения лица, даже не моргнула. Она просто молча смотрела на него. Он ждал, не зная, какой будет ее реакция, хотя был уверен, что до нее полностью дошла его информация со всеми ее деталями и подтекстом.

– Я подумал, что вам надо это знать, – нарочито серьезным тоном сказал он.

Она наконец вздохнула, и ее накрашенные губы растянулись в широкой улыбке, хотя Норман знал, что эта улыбка фальшивая – уж слишком натянуты были эти губы, а взгляд – настороженным и вместе с тем жестким.

– Какой бы интересной ни была ваша новость, Норман, я с трудом могу поверить, что дорогая малышка Оливия при всей ее привлекательности сможет заинтересовать Эдмунда. Если этого не случилось до свадьбы, то почему сейчас? – Она покачала головой, словно пытаясь убедить себя в абсурдности такой возможности. – Нет, то, что вы... предположили, невозможно.

– Вы правы, мадам графиня. – Норман смиренно склонил голову.

– Разумеется, я права, – заявила она, но за ее уверенным тоном явно проступало отчаяние.

– И все же, – продолжил Норман, – они провели вместе ночь в ее апартаментах.