Герцог и колдунья

К исходу седьмого дня, когда солнце стало красным и уже цеплялось за верхушки деревьев, я вышел к границе. На местности ее обозначали не пограничные столбы, опутанные колючей проволокой, а маленькая речушка. Оба ее берега метров на сто в каждую сторону были абсолютно безлесны. Памятуя указания Уфелда на то, что граница охраняется только со стороны королевства, по территории которого я как раз двигался, мне пришлось затаиться.

Пограничников я отыскал довольно скоро. Маскироваться они умели, но полностью выдавали себя астральными излучениями. На участке территории, которую я намеревался скрытно пересечь, их насчиталось одиннадцать человек.

Уфелд объяснял, что между королевством и ханством вполне мирные отношения. Более того, их связывали оживленная торговля. Так что стражи рубежей Согури ждали здесь не вторжения врага, не проникновения на свою территорию зловредных шпионов, а простых контрабандистов, не желавших платить короне законную торговую пошлину.

Мои способности позволяли мне перейти границу внаглую, но для этого пришлось бы употребить качества, присущие мне как магу-индивидууму.

Еще со времен экспедиции на Тегле я твердо усвоил, что в каждом мире земной грозди имеется проекция моего Предначертанного Врага. Исход нашего неизбежного поединка во многом зависел от того, кто кого обнаружит первым. До сих пор я вполне успешно обходился местными мистическими приёмами и обрядами, а еще чаще — банальными поступками обычного человека. Или не совсем обычного, если принять во внимание подготовку, полученную мною в учебно-диверсионном центре НКВД. Так же я собирался действовать и далее, приберегая свои способности до момента, когда без них невозможно будет выкрутиться.

Когда окончательно стемнело, я ужом пополз к речке. К счастью, было довольно облачно, и луна то и дело переставала играть роль осветительной ракеты. Но свою долю самоуважения я получил, когда прополз метрах в трех от затаившегося пограничника, не издав малейшего шороха. Мой поступок был продиктован не мальчишеской бравадой, а трезвым расчетом: именно здесь располагались довольно высокие кочки или что-то в этом роде, скрывавшие меня, когда лунный свет всё же прорывался сквозь прорехи в небесах. Прошло минут десять, и вот я уже у речушки. Не будь здесь наблюдателей, я просто перемахнул бы её одним прыжком. Но для этого надо было засветиться. А кто знает, что там на уме у доблестных стражей границы? За милую душу угостят стрелой в спину — вот и вся магия.

Пришлось лезть в воду. Глубина была всего-то по пояс, но пришлось погрузиться чуть ли не полностью: пологие берега речушки представляли меня на всеобщее обозрение. Незаметно перебравшись на другой берег, я продолжил свой путь по-прежнему ползком. Смею заверить, что подобный способ передвижения в насквозь мокрой одежде — далеко не самое лучшее, что я испытывал в своей жизни.

Только добравшись до зарослей на противоположной стороне, я рискнул приподняться. Астральное зрение показало мне двух затаившихся зайцев, несколько десятков полевок и даже кротов, роющихся в земле. Можно было идти дальше, в неизведанное.

Через день я добрался до тракта, ведущему на юг, к столице ханства Ка-Нелену. Об оживленности торговых отношений между соседними государствами говорили десятки повозок, тянущихся в обе стороны. Попадались и пешие странники, наподобие меня. Так что ничем решительно я не выделялся. Плененного мною малинника я еще накануне упрятал понадежнее в энергетический кокон, и он спокойно отлеживался в моем заплечном мешке (подарок Уфелда). Вдоль дороги частенько попадались трактиры, иногда под открытым небом, так что скудная сумма, которой меня ссудил Уфелд, позволяла, по крайней мере, не отощать. Останавливаясь перекусить, а также на ночлег — ночь дважды застала меня в пути — я присматривался (и прислушивался) к здешнему народу.

Когда я перевел название Нелена как "ханство", то невольно представил себе скуластых степняков, покидающих седло лишь по крайней нужде. Ничего подобного на самом деле я не увидел. Люди как люди, самые разные. Очень много русоволосых и голубоглазых. Хотя и скуластые время от времени попадались. В одежде тоже не было ничего, напрямую указывающего на кочевой образ жизни. Говорили здесь на том же языке, что и мои недавние попутчики, хотя иногда я слышал какие-то иные наречия.

Один услышанный мною разговор крепко врезался в память.

Разговаривали двое купцов, очевидно, давно знающих друг друга. Происходило это вечером в маленькой харчевне при постоялом дворе. Освещение было представлено четырьмя смоляными факелами, укрепленными в стойках на стенах. Они изрядно чадили и, как ни парадоксально, давали больше тьмы, чем света. Зато это создавало атмосферу какой-то таинственности и особой доверительности.

Нестарый мужичок с окладистый бородой, делающей его удивительно похожим на иконного Николая Угодника (таковая висела в красном углу деревенской хаты моей бабки), наставлял своего более молодого коллегу.