Герои моего времени

— Я помню, как мы начинали строить этот цех, на месте яблоневого сада. Экологи и профсоюз были категорически против, проектировщики категорически за, а мирил всех партком. Часа три ругались, пока приняли решение. Деревья пришлось аккуратно пересадить…

— Я тоже помню то время, был директором третьего производства. Это событие весь завод всколыхнуло. Никто в стороне не остался. А мне и сейчас, говоря по правде, жалко тот яблоневый сад. Хотя его судьба сложилась удачнее, чем знаменитого сада Раневской. Все-таки человечество становится более гуманным.

— А вот и цех ходовой части, — указал я ладонью, — мы с тобой именно здесь познакомились, Петр Георгиевич.

— Значит, и ты помнишь? Ну и как прошла эта встреча? Надеюсь, ты не очень обиделся?

— На всю жизнь благодарен.

За разговорами не заметили, как зашли в прокатный цех. Сразу ослепили огненные слитки, они медленно плыли по вальцам, излучая вокруг какой-то призрачный, сказочный свет. Такой, наверное, в закромах Хозяйки Медной горы томится. У глухой торцевой стены лежали многотонные штабеля уже померкшего, остывшего металла. —

Здесь всё так же красиво, — я посмотрел на механизмы прокатного стана. — За строительство этого стана наш бригадир, Василий Иванович Гвоздарёв, получил звание Героя Социалистического труда. Первым из работников строительного треста.

— Но и заводчане не были забыты. Иван Яковлевич Прокофьев тоже получил Героя, — добавил Петр Георгиевич. — Прокатный цех — главное дело вашего треста?

— Ну почему же? Я бы так не сказал. Да что там говорить, зачем перечислять, сколько дел переделано и как определить степень их важности. Это прокатка и мартен на слуху. А цеха танкового производства? Кто про них знает? А корпус «Б», где подлодки оснащались турбинами? На каких весах определить, что главнее?

Только тогда, когда увидели, что на нас медленно надвигается новенький «Кировец», надевая по ходу движения детали, необходимые ему для дальнейшей трудовой жизни, поняли, что оказались у раскрытых ворот главного тракторного конвейера.

— Петр Георгиевич, когда-то с этой линии выходили на просторы Родины несколько тракторов одновременно.

— Да, времена меняются. Крупных сельхозпредприятий нет, а мелким наш трактор не по карману. Тяжело сейчас всем, даже тракторам, так что и мы — не исключение. Мощности, занятые когда-то под оборонку, пустуют. Представляешь, знаменитые танки Т-80 стали вдруг не нужны. Печальная и страшная картина… Ясно одно, государство нам сейчас не помощник. Приходится все менять, приспосабливаться. Главная ставка делается на производство металлопроката. Провели акционирование, бывшие цеха стали заводскими «дочками». Предотвратили банкротство, разобрались с «рейдерами».

— Как думаешь, Петр Георгиевич, стройка хотя бы года через два продолжится?

— Думаю, нет. Проблем у завода много, сейчас главное — заказы и замена устаревшего оборудования. Зданий, что Вы нам понастроили, надолго хватит. Память хорошую по себе оставили.

— И на том спасибо.

— Давай без обид. Сколько трест занимался строительством на заводе.

— Тридцать лет.

— Так что же ты хочешь? Сейчас на заводе не увидишь ни одного старого цеха, все новые здания.

Беседуя, мы остановились и, запрокинув головы, еще раз полюбовались величественными, грозными зданиями цехов.

— Ну вот, Петр Георгиевич, посмотри, — показал я на ближайший цех, — как соседствуют века. Правда, немного поправить надо фасад и кровлю. А так — прекрасный образец промышленной архитектуры девятнадцатого века. Сохранили, не сломали.

— А ведь действительно красиво. Сколько хожу здесь и не замечал…

* * *

Пройдя мимо танкового КБ, перейдя через железнодорожные пути, мы вышли к заливу. Заметили это, когда у ног шумно вспенился прибой. Видимость была прекрасная, ветер легкий, как и прибрежные волны. Вдали были видны красно-зеленые портальные краны в Лесном порту. И огромный белый пассажирский лайнер на рейде. Вот такой проникновенной живой картиной, открывающейся в бесконечную даль, закончилась эта прогулка.

Обратно к заводоуправлению пошли быстро. Все главное было сказано, невысказанное — прочувствовано. Но оказалось, наше прощание еще не закончилось.

— Зайдем на минуточку ко мне, — настойчиво попросил меня Семененко. —

Да я итак у Вас большую часть рабочего дня занял.

— Зайдем, заодно и дождь переждешь, а не перестанет — машину дам добраться.

Действительно, начался дождь, он, как театральный занавес, разделил акты нашей жизни, которая продолжала преподносить мне приятные минуты.

Мы, минуя приемную, вошли в комнату отдыха, что была за директорским кабинетом. Небольшой стол был накрыт на двоих. Сияла кружевная белая скатерть, оттененная красными тканевыми салфетками, аккуратно разложенными рядом с тарелками. В центре стола — разноцветные листья клена рассыпались фейерверком из высокой хрустальной вазы, касаясь тарелок из белого фарфора. Празднично, торжественно, грустно. Обильная разнообразная закуска состояла из рыбных деликатесов, овощного салата и фруктового десерта. Крепкие напитки, расположившиеся на маленьком сервировочном столике, были в избытке.