Герой империи. Сражение за инициативу

Чем дальше шло время, тем реже Вождь бывал в Кремле, среди своих «соратников» по партии и совершенно перестал звать их к себе на знаменитые ужины. С той поры как Никита Сергеевич Хрущев (верный сын партии, пламенный большевик и прочая, прочая, прочая) героически пал в бою с немецко-фашистскими захватчиками, возглавляемая им антисталинская фронда в руководстве партии и правительства была дезориентирована происходящими событиями. Следующие по рангу за покойным Никиткой «товарищи» Микоян и Каганович (люди глубоко вторичные), будучи отлучены от доступа к вождю и предвидя грандиозные перемены, притихли, оборвав все контакты, и затаились в надежде переждать грозу. Вообще обычный их прием в ситуации, когда ничего не ясно – кричать, что кругом враги и требовать репрессий, да побольше. Но на этот раз Хозяин прямо указал ничего не кричать, он, дескать, сам решит, кто теперь враг Советскому Союзу, а кто нет. А если кто соберется нарушить это указание, то пусть вспомнит о судьбе бывшего товарища Ежова и его подельников, которые самочинно взялись определять врагов и вводить в заблуждение руководство партии и государства.

Впрочем, попытка затаиться не спасла обоих фигурантов. И Кагановича, и Микояна вождь уже разглядывал под лупой психосканера, ибо они в числе прочих за последние два месяца также посещали дачу в Кунцево. Яблочки, которые на вид выглядели такими налитыми и румяными, при просвечивании оказались нафаршированы червями и гнилью. Первым убрали Кагановича, вменив ему утрату бдительности в отношении родного брата, директора казанского авиазавода Михаила Кагановича. К тому у партии и правительства (то есть у самого Сталина) еще перед войной возникли претензии относительно качества и количества выпускаемых самолетов. Человек это был пустой, шумный, не разбирающийся в порученном ему деле, прочим методам предпочитающий окрик и угрозу, а всю работу переваливающий на заместителей-профессионалов. Впрочем, до ареста дело не дошло, поскольку при попытке вызвать его на ковер сей кадр банально застрелился. В результате этой истории Лазарь Каганович в начале августа был снят с должности наркома путей сообщения и назначен начальником Чукотки. А там или болезнь какую-нибудь экзотическую подцепит, или медведи нечаянно сожрут… Кисмет.

Почти одновременно с Кагановичем с поста руководителя Госбанка СССР вылетел фрондер № 4 Булганин – ему вменили бардак с эвакуацией имущества госбанка из Минска. То, что Рокоссовский без всякого содействия разбежавшихся «банкиров» эвакуировал часть ценностей самолетами, а бумажные деньги, вывезти которые не представлялось возможым, сжег на месте, пошло ему в плюс, а Булганину, соответственно в большой минус. Но в отличие от Кагановича, тот не был совсем уж пустым человеком и кровавым палачом, а потому был переведен не к черту на кулички, а в начальники тыла Западного направления. И хозяйственные таланты при деле, и политические амбиции притушены. Правда, пред этим у него со Сталиным имелся длинный разговор, из которого Булганин вынес ту мысль, что жив ровно до тех пор, пока сосредоточен на хозяйственной работе и не лезет в политику.

Микояна при этом Вождь решил не трогать. Его Наркомат внешней торговли с началом войны превратился в фикцию. С Германией и ее сателлитами отношения были разорваны, а Британия и США не спешили восстанавливать связи, порушенные так называемым моральным эмбарго, наложенным за пакт Молотова-Риббентропа и войну с Финляндией. Впрочем, и сам Микоян, с первых дней войны назначенный курировать продовольственно-вещевое снабжение Красной Армии, оказался на этом посту весьма полезным, поэтому с ним вождь даже не беседовал. Не до того сейчас. Если все осознал и понял, в какую скользкую игру играл Хрущев, то хорошо, а если и не понял, то разъяснить можно и позже, а сейчас не до него. Работает – и ладно. Лаврентий за ним приглядывает, да и не только он.

Закончив разгребать дело фронды, Верховный Главнокомандующий смог сосредоточить свое внимание на других, не менее важных делах, и одним из них в преддверии грядущего вражеского наступления была операция «Инверсия». С того самого момента как германские генералы стали пытаться выйти на связь с космическим крейсером, товарищ Сталин уже был в курсе как намечающейся интриги, так и того, что для Империи такой способ завершения конфликтов был вполне обыкновенен. И в то же время приходилось о многом поразмыслить… Одно дело – это кланы эйджел, где каждая матрона сама за себя и несет ответственность только перед членами своего клана, а нарушение клятвы считается делом немыслимым, другое дело – германские генералы, являющиеся частью большой и давно сложившейся социально-политической системы. Если коллективный ответ системы будет отрицательным, то и договоренности, уже достигнутые имперскими товарищами с представителями противника неизбежно окажутся нарушенными. Им, то есть немцам, такое проделывать не впервой. На Советский Союз они пошли войной тоже вероломно, с нарушением действующего Пакта о Ненападении.