Геомант 2. Последний из рода (СИ)

— Чтобы сатир болтался на спинее у вонючего кусающегося осла-переростка? Не бывать такому! Я его продам. Ты хоть представляяешь, сколько винища можно за неего выручить и баб оттрах...

— Менис, давай не будем обсуждать твои влажные фантазии. Ты просто так гуляешь или по делу пришел?

Вместо ответа козлорогий с сожалением посмотрел на огрызок в своей руке, вышвырнул его в кусты. Тут же наткнулся на недовольный взгляд Агатона и засуетился:

— Меня Лиа попросила тебяя найти.

— Что-то случилось?

— Паря, а я почеем знаю? Мое деело маленькое, ты уж сам у своей бабеенки спрашивай, чего ей надо. Пошли, а?

Вообще, ламия на моей памяти еще ни разу никого не потревожила просто так, поэтому стоило узнать, зачем я ей понадобился. Поэтому я не без сожаления завел Григора обратно в его стойло и освободил от седла и уздечки. Нежно погладил по морде напоследок и вместе с Менисом, которому Агатон пообещал руки в задницу вставить, если будет мусорить, отправился в сторону гостевого дома.

— Милан, мы выступаем завтра через час после рассвета, — предупредил меня напоследок Старейшина.

— Хорошо, я буду готов.

Много времени дорога не заняла и минут через десять из-за поворота показался гостевой дом. Еще издалека я почувствовал несильные, но отчетливые вспышки магии. Я против воли улыбнулся. Тренировки последних нескольких недель не прошли даром для бывших разбойников и воров. Теперь парни не нуждались в понуканиях, чтобы развивать свой дар и без моего непосредственного присмотра.

— Пойду за яблочком схожу, что ли... — Менис, выполнив функции провожатого, развернулся и успел шагнуть в сторону, но я его остановил.

— Куда это ты за яблочком собрался? Поблизости лавок нет.

Козел замялся:

— Да есть тут одно местеечко, недалеече.

Понятно. Сомневаюсь, что кто-то из местных угощает его по доброте душевной.

— Запрещать тебе что-либо все равно бесполезно. Но имей ввиду — если тебя поймают, то я палец о палец не ударю, чтобы вытащить твою волосатую задницу из неприятностей.

— Вот только нее надо немееков! Никто ничего не ворует! Яблоки мнее дают добровольно!

— С чего бы это вдруг?

— Ну так я ж говорю, что это ты просишь. Дляя героя-союзника им ничеего не жалко.

Пока я прийти в себя от такого нахальства, сатир проворно юркнул за угол и скрылся с моих глаз. Вот же мелкий засранец!

В общем зале я девушку не нашел и двинулся в сторону кухни. Лиа сидела за большим обеденным столом со стаканом воды. Мысли ламии витали где-то далеко отсюда, так что она не услышала, как я вошел. Пришлось кашлянуть, обозначая свое присутствие.

Она вздрогнула и посмотрела в мою сторону, неуверенно кивнула. Мне показалось, что кожа девушки бледнее обычного, но это могло быть просто игрой света.

— Ты хотела меня видеть? Что за срочность такая, что надо было посылать козлика.

Она встала и подошла ко мне, избегая поднимать взгляд:

— Я должна тебе кое-что сказать. Но не знаю, как.

Я нахмурился, ничего не понимая. Вроде раньше я за ней излишней скромности и неуверенности не замечал. А теперь словно сама не своя.

— Лиа, ты меня прости, но у меня много дел. Давай я тебя выслушаю, потом мы вместе решим, как поступить с твоей проблемой, если она есть.

Только тут я заметил, что она держит обе руки на своем животе и мозг внезапно молнией пронзила дикая догадка, от которой глаза у меня вылезли из орбит.

— Лиа, ты что?! Это самое?... Ну то есть... Разве это возможно? Нет, не может быть!

Вместо ответа она лишь еще ниже опустила голову.

Глава 11. Война на пороге

Подвалы дворца Правителя никогда не могли похвастаться обилием посетителей. И речь сейчас не о кухонном крыле, где в прохладе широких сухих погребов хранились окорока и вина, а о куда более мрачной части подземных катакомб. Тех, в которых томились неугодные правителю диссиденты, изменники и слишком крикливые проповедники и революционеры. Помимо этих несчастных, доступ сюда имел очень ограниченный круг лиц. Стражники, парочка врачей и несколько чиновников, так или иначе имеющих отношение к выявлению, отлову и наказанию всякой гнуси, которая может своими действиями или бездействиями навредить государству.

Однако с некоторых пор, а именно после смерти Леонида и восхождения на престол Ириния, даже те, кому по долгу службы приходилось бывать в мрачных казематах, лишний раз старались сюда не соваться. Зато правитель, его то ли фаворитка, то ли советница, а также большинство Приближенных спускались вниз регулярно, под страхом смерти запрещая стражникам совать нос к заключенным.

— А в чем провинился этот бедолага? — с отстраненным интересом спросила Агнес, когда животный, полный нечеловеческой боли крик перестал метаться, отражаясь от стен.

Ириний безразлично посмотрел на полностью обнаженного, покрытого страшными ожогами, изломанного мужчину, привязанного к металлическому столу. Словно дорогой парфюм втянул ноздрями запах горелой плоти и пожал плечами: