Генрих

Ольга медленно покачала головой. С помутневшими, налитыми кровью глазами Верман с силой ударил ее по лицу, затем в грудь и живот.

Несколько часов, делая маленькие передышки, он избивал свою жертву. А когда Ольга теряла сознание, ее приводили в чувство ледяной водой, после чего избиение продолжалось. Вскоре от слишком усердной работы Верман почувствовал слабость во всем теле, лицо его покраснело, а спина стала мокрой от пота. Он расстегнул мундир, натужно сопя, вытер потный лоб и, бросив злобный взгляд на Ольгу, которая лежала мокрая с головы до ног на полу, медленно вышел из тюремной камеры. На дворе стояла чудная ноябрьская ночь. Маленькие яркие звездочки и полумесяц на темном ночном небе были точно нарисованные и напоминали детский рисунок из сказки «Тысяча и одна ночь». Ольга лежала на жестком матрасе в углу тюремной камеры и вытирала слезы, которые текли по щекам. Высоко, у самого потолка, было маленькое окно размером в две ее ладошки, сквозь него девушка могла видеть крошечный кусочек звездного неба. Тюремная камера не отапливалась, поэтому в помещении было холодно, но это мало тревожило Ольгу. После всего, что сотворил с ней эсэсовец, чувство холода было ничто по сравнению с физической и душевной муками. Стараясь не думать о боли, которая ни на миг не прекращалась, Ольга подняла руку и стала медленно водить по шершавой поверхности стены. Ее пальцы постоянно натыкались на маленькие канавки, выдавленные каким-то твердым предметом. Это были короткие корявые надписи, сделанные заключенными, которые на пороге смерти обращались к своим родным и близким.

«Итак… пути назад нет, – подумала Ольга. – Моя участь решена. Но как тяжело расставаться с жизнью, когда тебе только восемнадцать лет. Хотя мне временами кажется, что я прожила долгую и мучительную жизнь, равную целому столетию».

Ольга тяжело вздохнула и, закрыв глаза, прижала руки к вискам. Нестерпимо болела голова, и мысли, набегая друг на друга, постоянно путались. О чем думает человек в последние моменты своей жизни? Наверное, он вспоминает свою прожитую жизнь, короткую или длинную, своих родных и знакомых и мысленно прощается с ними навсегда. Именно так и поступила Ольга.

«Родные мои… мама, отец, братья и… Григорий, я всех вас люблю и шлю вам последний прощальный привет…»

Весть о том, что русская девушка Ольга Светлова отказалась работать на военном предприятии и за это лагерная администрация применила к ней самую суровую меру наказания, быстро облетела «Равенсбрюк». Заключенные с замирающими сердцами следили за судьбой девушки, которая для всех, независимо от национальной принадлежности, олицетворяла собой женщину – стойкую и мужественную. После каждого допроса заключенные по цепочке от одного барака к другому передавали: «Она жива… она еще жива!». Всего несколько слов, но как много для всех они значили: «Борется, не сдается…».

Несколько дней Верман истязал заключенную 22493, но кроме короткого слова «нет», которое он понимал уже и без переводчика и которое приводило его в ярость, так и не смог ничего добиться. Верман смотрел на Ольгу и не мог понять, откуда у этой маленькой хрупкой девчонки брались силы. От сильных побоев и пыток она еле держалась на ногах, лицо ее превратилось в кровавую маску, а тело было покрыто синяками и язвами от ожогов. И лишь глаза светились ярким огнем, и в них по-прежнему не было покорности и страха. Каждую минуту Верман мог убить Ольгу, применив свой смертоносный удар. Да что там удар! Он мог ее повесить, застрелить, бросить на растерзание овчаркам или просто отдать «милой», всегда улыбающейся фрау Оберхойзер – врачу хирургического отделения лагерной больницы. Верман вынужден был признать, что по части изобретательности в своих медицинских экспериментах над заключенными фрау Герта во многом превосходила его, однако самолюбие и мужская гордость не позволяли ему прибегнуть к помощи Оберхойзер. Это было делом его чести.

«Ты упряма, но у меня есть метод, с помощью которого я заставлю тебя, русская свинья, работать», – твердо решил для себя Верман.

Ольгу втолкнули в комнату, облицованную темным кафелем. Железная дверь с шумом захлопнулась, и тотчас на нее с потолка рухнули потоки обжигающей воды. Ольга, скрестив руки на груди, прижалась к стене. Но вдруг свет погас, горячая вода остановилась, и вместо нее в кромешной тьме из брандспойтов на Ольгу обрушились потоки ледяной воды. Девушка в страхе стала метаться по темной комнате, падала, шатаясь, из последних сил поднималась и вновь падала, но нигде не было спасения от ледяной струи. Но вот остановилась и холодная вода, и в комнате стало неестественно тихо. Ольга без сил опустилась на пол. В воздухе повисла тишина, страшная, леденящая душу тишина.

«А что, если из кранов сейчас пойдет газ… Если это душегубка?» – неожиданная догадка обожгла Ольгу, и сердце ее на миг перестало биться.

Она представила себе, как к ней придет мгновенная смерть, и страх парализовал ее. Несколько часов мокрая с головы до ног Ольга провела в темной холодной комнате в ожидании своей участи. Верман забавлялся…