Гений зла Гитлер

Геббельсу Гитлер сказал, что Англия и пальцем не шевельнет в защиту Чехословакии, а все разговоры в Лондоне о серьезности ситуации – это так, для вида. Донесение германского посла в Париже, в котором говорилось о срочных мерах вооружения, предпринимаемых Францией, он даже не стал читать – только взглянул на него и отложил в сторону. Когда сведения об этом дошли до Лондона, там решили, что «герр Гитлер, возможно, сумасшедший – и это не только возможно, но даже и вероятно» [3].

И вдруг – такая неожиданная удача: английский премьер-министр Невилл Чемберлен выразил желание поговорить с рейхсканцлером Великой Германии и обсудить с ним «все вопросы, связанные с Судетами».

Чемберлен прилетел в Мюнхен и был встречен с большим почетом. Его приветствовали толпы народу – люди были очень встревожены. Несмотря на ожесточенную пропагандистскую кампанию Геббельса, каждый день твердящую о «чешских зверствах в Судетах» и об «угнетенных германских братьях, томящихся под чешской пятой», войны все-таки никто не хотел.

Разговор состоялся в резиденции фюрера в Берхтесгадене.

Гитлер сообщил своему гостю, что «хочет мира, но готов и к войне». Однако к чему же воевать, если проблему с судетскими немцами можно решить мирно, на общепризнанной основе права наций на самоопределение?

Чемберлен выдвигал возражения, но решимости в нем как-то не наблюдалось.

Это не осталось незамеченным. Когда английская делегация отбывала и запросила германскую стенограмму переговоров – обычная дипломатическая практика, заведенная для устранения возможных разночтений, ей в этом отказали. Гитлер явно желал держать ситуацию неопределенной и не хотел связывать себя ничем, даже собственными словами.

Примерно пару недель казалось, что война неизбежна.

Однако 27 сентября Чемберлен произнес речь, обратившись к населению Англии по Би-би-си. И сказал он, в частности, следующее:

«Как ужасно, фантастично, невероятно то, что мы должны рыть траншеи и примерять газовые маски из-за ссоры, происходящей в дальней стране между людьми, о которых мы ничего не знаем».

28 сентября Чемберлен, получив в парламенте записку от помощника, сообщил, что получил приглашение посетить Гитлера в Мюнхене и что он его принимает.

Ему устроили овацию, кто-то воскликнул:

«Вознесем благодарение Богу за нашего премьера!»

Не аплодировал Чемберлену разве что один парламентарий. Сейчас, осенью 1938 года, он был в глухой оппозиции правительству, практически без последователей. Но несколько лет тому назад Путци Ханфштенгль буквально из кожи вон вылезал для того, чтобы познакомить его с Гитлером, – и ему это не удалось.

Звали парламентария Уинстон Черчилль, и на будущее он смотрел очень мрачно.

Примечания

1. В абсолютных цифрах – 166 тысяч человек примерно из полутора миллионов населения. Ист.: Эл. Еврейская Библиотека, статья «Вена».

2. Отто Лёви (нем. Otto Loewi) – фармаколог, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине в 1936 году (совместно с сэром Генри Дейлом). Премия была дана за открытия, связанные с химической передачей нервных импульсов.

3. Приведенная фраза была сказана лордом Галифаксом, бывшим в ту пору английским министром иностранных дел. Ian Kershaw. Hitler. Vol. 2. P. 109.

Точка бифуркации

I

История не знает сослагательного наклонения – это трюизм. Никакого «бы» быть не может. События пошли так, как пошли, гадать, как они могли бы пойти, – дело бесполезное. Сейчас, через восемьдесят с лишком лет, мы знаем, как пошли события после подписания Мюнхенского соглашения. В русскоязычной исторической литературе документы, подписанные тогда, вообще именуются «мюнхенским сговором».

Чехословакии выкрутили руки ее же союзники, и Судетская область, со всеми ее укреплениями и военными сооружениями, была без единого выстрела сдана Германии.

Черчилль, как известно, сказал по поводу Мюнхена слова, ставшие хрестоматийными:

«По-видимому, в самом скором будущем нам предстоит незавидный выбор между Войной и Позором. И мне кажется, что мы выберем Позор, но немного погодя не уйдем и от Войны и в условиях даже хуже теперешних…»

Впоследствии это воспринималось как «пророчество Кассандры» – слишком горькое для того, чтобы ему поверили. Но в конце 1938 года это выглядело совсем не так. Как-никак, европейской войны удалось избежать, разум взял верх над эмоциями.

На будущее можно было смотреть с оптимизмом.