Гений зла Гитлер

Он поговорил еще о «попрании англосаксами идей истинной демократии» и о том, как справедливы «изоляция и преследование евреев» во многих странах Европы – понятное дело, за их «жадность и эгоизм», но главный пункт, конечно, заключался в защите английских и американских коммунистов от несправедливых нападок.

В то время это вызвало сенсацию, и даже сейчас, право же, хочется протереть глаза и перечитать написанное. В конце концов, в той же «франкистской» Испании коммунистов – в лучшем для них случае – отправляли на каторжные работы.

Тем не менее речь была действительно произнесена.

И конечно же, напрашивается вопрос – для чего Франко все это говорил? А у него были свои соображения.

Во-первых, он хотел сказать нечто приятное немцам.

В конце 1939 года пакт Молотова – Риббентропа служил краеугольным камнем германской стратегии в войне. Британская блокада была бессильна остановить германскую экономику, с Востока в Рейх безотказно поступало и продовольствие, и нефть, и стратегическое сырье, включая даже дефицитный каучук, закупаемый в Азии и транзитом через СССР доставлявшийся в Германию. Так что нелицеприятная критика англичан за их недружественное отношение к английским коммунистам в ведомстве Геббельса была встречена благосклонно – министр пропаганды даже отметил, что наконец-то Германия получила что-то за свое содействие Испании в 1936–1939 годах.

А во-вторых, Франко ни словом не задел действительные английские интересы.

В частности, в своей публичной речи он даже и не коснулся «английского анклава на испанской земле» – Гибралтара, который был заботой всех испанских правительств начиная с 1713 года.

Генерал Франко не владел иностранными языками, но то, что «англичане – люди практичные», понимал очень хорошо. И по-видимому, надеялся, что его «защиту английских коммунистов» они воспримут как упражнение в риторике. А вот его сдержанность в отношении Гибралтара отметят и каких-нибудь поспешных действий – вроде блокады испанской морской торговли – не предпримут. В дипломатии, в конце концов, важно не только то, что сказано.

Иногда еще важнее то, о чем было решено умолчать.

IV

Как мы поняли – генерал Франко был тонким человеком, который пристально следил за происходящим и действовал крайне осмотрительно. Так что когда ему в июне 1940 года после решительного поражения Франции вдруг вздумалось захватить французский Танжер, он обставил это не как захват, а как некую «меру защиты европейского населения Танжера, осуществленную по его просьбе».

Наверное, ему приходило в голову защитить таким же образом и европейское население Гибралтара, но тут в ход размышлений генерала Франко внес свои коррективы Уинстон Черчилль. Горящие обломки французских военных кораблей – например, в Оране – призывали к величайшей деликатности во всех вопросах, которые могли бы ущемить английские интересы.

Тем более, что и англичане понимали тонкое обхождение.

Они прекрасно знали, что в сентябре 1940 года между Берлином и Мадридом идут серьезные переговоры. Исходя из неудач Люфтваффе в небе Англии, Рейх делал Испании одно предложение за другим. Франко предлагали занять Гибралтар. Более того, ему обещали в этом помочь – и войсками, и осадной артиллерией. Он отговаривался, требовал себе за содействие непомерную плату сырьем, продовольствием и горючим, которого у Германии и себе-то не хватало, но главным запросом Франко была передача ему африканских колоний побежденной Франции.

Гитлер колебался.

На эти колонии притязала и Италия. А режим Петена во Франции показал себя по отношению к Рейху вполне лояльным – французские суда не сдались англичанам, а оказали им сопротивление.

И вот тут в Лондоне возникло желание потолковать по душам с испанским послом.

Герцог Альба, посол Испании в Великобритании, был не только отпрыском славнейшего рода, но и бывшим министром иностранных дел. Он занимал этот пост в 1930–1931 годах, еще до Гражданской войны. В 1936-м в ходе «борьбы с проклятой аристократией» его младший брат был расстрелян республиканцами. А сам герцог чудом уцелел, бежал к националистам и с тех пор служил режиму Франко в Лондоне – сначала неофициально, а потом уже вполне открыто, в качестве чрезвычайного и полномочного посла.

Хакобо Фитц-Джеймс Стюарт и Фалко, 17-й герцог Альба был в родстве с королевским родом Стюартов, владел английским, в Испании был известен как англофил, играл когда-то в популярное в Англии поло и даже получил в этом виде спорта серебряную олимпийскую медаль – в общем, на пост испанского посла в Великобритании подходил идеально.