Generation NET

-А это неважно, - покачала головой Юля. – Если понимаешь, что сидеть в автозаке – это не смертельно, ты обязательно вернешься. И друзей приведешь. Так и нарастает снежный ком оппозиционного движения.

-Как?- усмехнулся парень.

-Когда люди теряют страх и уважение перед властью, - ответила Юленька, и они направились обратно в гущу событий.

 Митинг на Исаакиевской площади 5-го марта 2012-го года собрал, в итоге, более 1000 человек. Митингующие, не смотря на холодную погоду, планировали оставаться на улицах в бессрочной акции протеста, в знак солидарности с московскими единомышленниками, лозунгом которых на Пушкинской площади была фраза «Мы вышли на улицы, теперь мы не уйдем».[64] За полтора часа, в развитие митинга, количество его участников увеличилось в 10 раз, а действия ОМОНа привели к задержаниям более сотни человек.

Надо не снижать давления - режим не решится на более жесткие репрессии, потому что они приведут к точечным санкциям со стороны западных партнеров, чего оставшиеся без своих "замков луары" путинские подстилки ему не простят. (с) пользователь Интернета vladimir_stp

Москва. На 2 часа позднее

#пушка

 После того, как со сцены, на которой выступали лидеры оппозиции, неоднократно была произнесена фраза о том, что никто не должен расходиться[65], толпа, казалось, погрузилась в полное замешательство. Дима с сожалением понимал, что призывы расставлять на улицах и площадях столицы палатки большинство людей, так или иначе, приняло за шутку. В Москве стремительно темнело, температура опускалась ниже нуля, и, уже в половине девятого вечера, митинг был практически завершен. Люди, кутаясь в шарфы и воротники, нерешительно переминались с ноги на ногу на Пушкинской площади. Пока они не уходили, ведь из их крови еще не пропал адреналин, полученный от прослушивания зажигательной речи Алексея Навального, который выступал одним из последних, призывая всех к мирным акциям гражданского неповиновения. Однако большинство уже начинало чувствовать холод и вспоминать о том, что во вторник, с утра им необходимо было быть на рабочих местах.

 А расходиться было решительно нельзя. Уйти – это значит признать нелегитимную власть, смириться с сотнями нарушений, показать себя безмолвным стадом. Дима беспомощно озирался по сторонам, нутром чуя, как начинают с краев редеть ряды митингующих, медленно, но неумолимо покидающих Пушкинскую площадь. Парень знал, что сам он ни за что не уйдет, так же как не уйдут его новые подруги, которым на работу стало резко плевать, или как его старые друзья-анархисты. Но других людей никто из них не мог заставить остаться и не покидать площадь еще хотя бы несколько часов.

 Почему они спешили уйти? Многотысячная толпа уже не раз доказывала, что холод – не помеха митингам, одно февральское шествие в двадцатиградусный мороз чего стоило. И, все равно, над площадью витал едва ощутимый дух подавленности и обреченности: был митинг, они пришли, но ничего не случилось. Выборы состоялись, у власти – не понятно кто. Они пришли, но моментального результата не увидели. Теперь москвичи, а так же те, кто приехал в столицу в качестве «групп поддержки», рассеяно толкались, не зная, куда себя девать и как жить дальше.

 Мирный протест полностью провалился, а идти на штурм Кремля за правду и собственные права никто из них не мог себя заставить. Их готовили к чему-то другому. Три месяца им рассказывали, что они победят, что мирный протест – непреодолимая сила, перед которой поникнут все жулики и воры. Им говорили, что каждый из них может решить судьбу своей страны, если только выйдет из дома. Никто не предупредил людей, что выйти из дома, возможно, потребуется с вилами…