Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания

Со всей своей провинциальной храбростью я заявил тогда, что ни в какое комендантское управление не поеду, а повеление быть в три часа я получил лично от государя, теперь уже без пяти минут три, и я прошу сейчас же доложить его величеству, что генерал Сухомлинов прибыл, но его не пропускают во дворец. После этого ворота были раскрыты, два здоровых городовых взяли лошадь под уздцы, и весь кортеж, вместе с дворцовой охраной, направился к подъезду. Инцидент этот обратил на себя внимание во дворце, и вскоре вышел в красной ливрее швейцар, а затем дежурный генерал свиты Орлов, командир л. – гв. Уланского ее величества полка и мой ученик по Николаевскому кавалерийскому училищу.

Я ему рассказал, в чем дело. Он пошел доложить государю, а меня пригласили в приемную. Через несколько минут ко мне вышел государь, от души хохотал и извинялся, что, ожидая меня в этот день, он забыл предупредить дежурного.

* * *

Проект великого князя предусматривал образование Совета государственной обороны с особыми полномочиями. Военное министерство, соответственно германскому образцу, подлежало разделению, и военному министру отводилась роль управляющего частью военного ведомства, но не исполнительного органа государя как верховного вождя армии. Соответственно этому, право личного доклада у государя было значительно расширено и предоставлено начальнику Генерального штаба и всем инспекторам отдельных родов оружия. У военного же министра осталось ведение хозяйственными вопросами и личным составом.

Проект великого князя способствовал не устранению господствовавшего непорядка в армии, а прямым путем вел к анархии сверху, к неизбежному результату столь многоголового управления и отсутствия у государя одного ответственного лица, каким был военный министр. Проект в основании своем был в духе разложения, а не собирания. Он был последовательным продолжением мании неспособных вождей при помощи военных советов и комиссий слагать с себя ответственность на большее или меньшее число подчиненных лиц. Это было новое вторжение демократии в дело аристократического строения войсковой жизни, а потому – покушением на армию.

Все это я совершенно откровенно высказал государю, не утаивая ни одной моей мысли по этому поводу, предостерегая его следовать по пути, указываемому великим князем. При изобилии предстоящих личных докладов ему придется или посвятить все время исключительно армии, а все остальные свои обязанности оставить в стороне, или же он сам скоро потеряет способность разбираться в общей массе докладываемых ему дел и в критические минуты не будет знать, к кому обратиться, на кого положиться.

После этого доклада государь согласился с моими соображениями.

Я полагал, что дело приняло правильное направление, вернулся в Киев и затем уехал в отпуск на юг Франции. Однако как киевскому генерал-губернатору мне пришлось вернуться оттуда домой преждевременно. По поводу проекта реформы, о которой шла речь в Царском Селе, до меня не доходило никаких слухов до тех пор, пока в середине июня 1905 года в «Инвалиде» не появился высочайший указ, свидетельствовавший о том, что мнение великого князя восторжествовало над моим. Указом 8 (21) июня создавался Совет государственной обороны «для объединения управлений армии и флота, равно как и согласования всех ведомств, соприкасающихся с работами по государственной обороне». Кроме того, несмотря на мое предостережение, начальник Генерального штаба стал самостоятельным докладчиком, наравне с военным министром. Состоялось, таким образом, разделение Военного министерства, и приступили к закладке фундамента для постройки «Вавилонской башни» по истечении четырех лет, то есть раньше, чем я предполагал, приведшей к полнейшему «смешению языков»: никто друг друга уже больше не понимал.

Именно тогда, 8 (21) июня 1905 года, царь подписал свой смертный приговор. Именно теперь, после цареубийства в Екатеринбурге в доме Ипатьева, я могу утверждать это без риска быть обвиненным в преувеличении. В эти часы он приносил в жертву свою царскую власть, которую отстаивал в стране и защиты которой он требовал в Государственной думе против демократии, а сотни лучших людей страны пали от рук убийц из-за угла в угоду властолюбию и достижению исключительно личных целей великокняжеской безответственностью Николая Николаевича. Таким образом, с 1905 года армия имела две головы, долженствовавшие вскоре превратиться в полюсы, между которыми неминуемо должны были возникать на петербургской почве интриги политического и личного характера.

В Совете государственной обороны, с великим князем во главе, собирались не одни только инспекторы многочисленных родов оружия. Это было именитое общество безработных великих князей, внедолжностных сенаторов, новых государственных деятелей и других лиц, туда попадавших. За печатью великого князя исходили оттуда требования, приказы и наставления войскам.