Генерал Самсонов

Что ж, наступала решающая минута, ради которой и живет офицер. Если суждено завтра Самсонову погибнуть на позиции, он погибнет, как погибли многие... а самым первым однокашник Данилевский, давным - давно, еще в Турецкую. Александру Васильевичу вспомнилось, как юный старший вахмистр Яков Жилинский испытывал на нем свою силу. Потом всплыл в памяти туркестанский штабс-капитан Головко, разбившийся на лошади в Николин день по вине самого Александра Васильевича... За Головко пришли на ум Екатерина Александровна, Володя и Вера на гремящем от оркестровых маршей вокзале в Минеральных Водах, и все глядели на него по-разному - со слезами, с гордостью, с благоговением.

Самсонов написал Екатерине Александровне краткое письмо: он здоров, дела идут хорошо, скучает...

После письма к нему напросился Нокс, и к той поре подоспела еще одна телеграмма от Артамонова, так что больше не было времени мечтать о прошедшем.

Артамонов лукавил и на сей раз. Текст был такой: "14 августа. 7ч. 25 м. из Сольдау. После тяжкого боя корпус удержал Сольдау. Противник занимает охватывающее положение, но остановился. Переправы мои обеспечены. В этом районе опасно держать большие силы в виду артиллерии, особенно гаубиц. Связи все нарушены. Потери огромны, особенно офицерами. Настроение войск хорошее. А войска послушны, проявили выдающуюся выносливость, оставаясь без горячей пищи и воды более двух дней. Держать у Сольдау большие силы затруднительно. Удерживаю город авангардом из остатков разных полков. Для перехода в наступление надо прилив новых сил. Все прибывшие уже понесли большие потери. Приведу все части корпуса в порядок наутро и перейду в наступление. Генерал Артамонов."

Замечательно сочинил депешу генерал Артамонов! Сам отступал, а твердил о наступлении. И притом в каждой строчке и бравость, и безнадежность, - на любой вкус. Кто захочет атаковать, найдет подтверждение для атаки: кто захочет обороняться, тоже найдет доводы в свою пользу, - вот до чего искусен в вождении войск командир первого корпуса.

Вошел Нокс, спросил, как понимать завтрашний отъезд штаба? Вопрос не имел военной опоры, - был чисто нравственный.

- Потому что верю в успех, - ответил Александр Васильевич. - Вам же ехать вовсе не обязательно.

Но британец хотел ехать. И дело не в служебном долге, нет, Самсонов почувствовал, что Нокс при внешнем хладнокровии не уклонится от боя, это был военный человек, пусть и англичанин, и как военный он был близок Александру Васильевичу.

- Ваша воля, - оказал командующий. - Но если возникнет опасность, я вас отошлю. Вы уже не обессудьте, майор. - Хорошо, - согласился Нокс и стал спрашивать о положении фланговых корпусов, о которых он уже знал от кого-то из штабных чинов.

Самсонов не хотел говорить дурное об Артамонове, ведь это все равно, что себя мазать грязью. Он припомнил давний случай из русской истории, как в осажденном поляками Смоленске долго и доблестно выдерживал осаду небольшой гарнизон под началом воеводы Шеина и как поляки, утомленные безрезультатным сидением, предложили пропустить изнуренных голодом защитников вместе со всем оружием и как защитники ушли, сохранив жизнь и оружие, но за допущенное бесчестие воеводе Шеину затем в Москве отрубили возле Кремля голову - не за военные ошибки, их-то не было, а за своеволие; воевода Шеин должен был лечь костьми в Смоленске, а рядиться с врагами и ронять честь русского царя ему не было дозволено.

- Поляки поступили по-рыцарски, - ответил Нокс. - Мне кажется, вы не знали рыцарства, его условностей. Еще Наполеон жаловался на вас за отсутствие рыцарства. А вот Лев Толстой в "Войне и мире", этом учебнике для нас, иностранцев по предмету р у с с к о е о ф и ц е р с т в о, говорил примерно те же вещи.

- Может, и говорил, - сказал Самсонов. - Но со времен Наполеона много воды утекло. - Не сомневайтесь, мы не намерены останавливать наступление. Вы в этом убедитесь сами.

Нокс спросил о подкреплениях и помощи со стороны первой армии Ренненкампфа. Наверное, ему хотелось, чтобы командующий убеждал его более весомыми доводами, но Самсонов не мог ничего сказать ни о подкреплениях, ни об ускорении первой армии, потому что ничего этого не было. А было только то, что Александр Васильевич уже сказал - завтра наступление продолжится.

- Скажите, господин генерал, в Елисаветградском училище были строгие порядки? - спросил британец, видно, решив подъехать с другой стороны. - В прошлый раз вы показали телеграмму из Маньчжурии...

- Порядки были строгие. Каким им еще быть в военном училище?

- Но вы обрадовались телеграмме. Вы любили своих юнкеров?

- Я старался, чтобы они стали хорошими офицерами.

- Я знаю, что такое военное училище, - сказал Нокс чуть насмешливо, словно предлагал не удаляться в сентиментальные дали.