Генерал-предатель

Маквеннер прочистил глотку. — Потому что он ваш, сэр.

— Что?

— Он – ваша собственность, сэр.

Гаунт пошел и сам поговорил с Эзрой. Маквеннеру пришлось присоединиться к ним, чтобы помочь с переводом. Лунатик был предельно ясен. В ответ на усилия, сделанные Гаунтом и его отрядом при защите лагеря партизан, Синхед ап Нихт отдал им одного из своих сыновей. Оказалось, что партизаны были крайне буквальными людьми. Когда первоначально Гаунт попросил у них проводника, чтобы пройти через Антилл, Синхед понял его так, что он просит о постоянном владении Лунатиком. Не удивительно, что он отказал.

Но отец Эзры чувствовал себя обязанным после битвы с убийцами Уэкскулла. Он дал им проводника, о котором они просили. Буквально отдав Гаунту одного из своих сыновей. Навсегда. В знак благодарности.

— Ты возвращаешься, — сказал Гаунт Эзре. — Ты сделал все, о чем я просил тебя. Возвращайся к отцу.

Маквеннер перевел. Эзра нахмурился и снова выразил сомнение.

— Пожалуйста, возвращайся, — сказал Гаунт.

Эзра снял солнечные очки.

— Он может оставить их, — сказал Варл.

Они оставили Эзру ап Нихта в одиночестве на края леса.

Но он пошел за ними, на расстоянии.

— Он не уходит, — сказал Макколл.

— Вен, иди поговори с ним еще раз, — сказал Гаунт. — Заставь его понять. — Когда Маквеннер вернулся, Эзра Ночь был с ним, надев солнечные очки, как трофей.

— Его нельзя убедить, сэр, — сказал Маквеннер. — Я думаю, что это связано с культурой. Дело чести. Его отец сказал ему, чтобы он пошел с вами и служил вам, и это то, что он собирается делать. Вполне возможно всегда. Не просите его уйти снова. Он никогда не был так далеко, и он не совсем уверен в обратном пути. Кроме того, просить его вернуться, то же самое, что просить его не повиноваться строгим инструкциям отца. Он любит своего отца, сэр. Он дал клятву. Я не думаю, что вы полагаете, что он нарушит ее.

Гаунт кивнул. Он повернулся в Эзре и протянул руку. Эзра ап Нихт мягко взял ее.

— Теперь ты один из нас, — сказал Гаунт. Казалось, что Эзра понял. Он улыбнулся.

Это был странный момент единения, который Гаунт запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Итак, на рассвете, у границы лесной местности Гаунт собрал свой потрепанный отряд вокруг себя. Вдали лежали манящие безмятежные поля. Он понимал, что безмятежность была иллюзией. Инструктажи сообщали, что центральный регион являлся наиболее охраняемой территорией на Гереоне.

А так же местом их цели.

— Нам нужен хороший отдых, еда и припасы, — начал Гаунт.

— К северо-западу, примерно в трех километрах отсюда, есть деревня, — сказал Макколл. — Кажется, что он заброшена.

— Мы начнем оттуда. Более важно, мы должны выяснить, где мы точно находимся. Кёрк? — Она пожала плечами. — Летрика, восточная окраина. Больше понятия не имею.

— Мистер Ландерсон? — спросил Гаунт.

— Тот город вдали может быть Хедгертоном. Но опять же, это может быть и другие полдюжины поселений. Извините.

— Давайте пойдем к деревне, — сказал Гаунт.

Они осторожно приближались в теплом солнечном свете. Насекомые жужжали. Разведчики разошлись, окружая место. Не было никаких признаков жизни. Деревня была покинута месяцы назад, возможно во время вторжения, и никто не посетил ее с тех пор.

Они разделились и обыскали несколько домов, забрав кое-какие сухие продукты, соленое мясо и банки с консервами из кладовых. Белтайн нашел старый дробовик и несколько керосиновых фонарей. В одной из комнат Керт нашла куклу в пустой детской кроватке. Это заставило ее снова рыдать. Она ругалась и неистовствовала над слабостью, которую зараза вызвала в ней. Ее нашла Крийд и попыталась успокоить. Затем она увидела пустую детскую кроватку и тоже начала рыдать. Для Керт это было благословением. Она заставила себя обуздать эмоции, чтобы успокоить свою подругу.

Фейгор и Варл обыскивали другой дом. Как только они вошли внутрь, Фейгор увидел старую кровать с кишащим крысами соломенным матрацем. Он лег на нее.

Когда Варл вернулся, чтобы найти его, Фейгор уже уснул. Варл присел на край кровати и присматривал за ним.

Роун ушел в следующий дом и нашел стол, подготовленный для обеда. Шесть стульев, приборы, тарелки. В кастрюле на холодной плите была черная масса. Обед бросили в спешке.

Роун сел во главе стола и уставился на столовые приборы. Они составляли форму весельной лодки. Там был образ восходящего солнца. Роун потянулся и переложил несколько приборов, и передвинул тарелки на новые места.

Так было лучше. Теперь они составляли знак стигматы.

В хижине кузнеца Ларкин и Бонин нашли полупустой бак с прометиумом, который использовался для питания кузнечной печи.

— Приведи Бростина, — сказал Бонин.

Большой человек появился через несколько мгновений и, с довольным ликованием, начал заполнять свои баки.

Пропищала микро-бусина.

— Первый, — подтвердил Гаунт.

— Макколл. Идите в темплум, сэр. Прихватите Ландерсона.