Генерал-предатель

Команда продвигалась. Им понадобилось целых два дня марша, чтобы добраться от лагеря партизан до этих плоскогорных топей. Температура упала на несколько градусов, и влажность была меньше.

В результате они чувствовали холод. Их одежда, вымокшая от часов в воде, глубиной по бедро, прилипла. Они были голодны и вымотаны. Они регулярно останавливались на отдых, но было почти невозможно найти место для сна в жидкой грязи.

Тем не менее, некоторый душевный настрой вернулся к ним. Фейгор был жив. Его состояние все еще было плохим, и он был безоговорочно самым слабым членом команды. Но он был в сознании, мыслил ясно и шел. Инфекция на его горле уменьшилась. Ядовитая паста Эзры ап Нихта может быть почти и убила его, но, так же, и спасла ему жизнь. Как Роун, так и Гаунт, не сказали о том, как близки они были к милосердному убийству.

Их путь пролегал через густую серую грязь и разросшиеся деревья. Эти плоскогорные топи были обиталищем ящериц: ярких древесных бегунов и шароглазых амфибий, которые прятались под камнями и упавшими стволами, и выхватывали мотыльков из воздуха хлыстообразными липкими языками. Рыгающий хор голосов амфибий булькал и хлопал вокруг них, пока они шли.

Их рационы закончились, и голод давно убил бы их, оставив их кости позабытыми в болотах Антилла. Но Эзра помогал. Он показал разведчикам несколько основных приемов нахождения дичи, и научил их тому, что было съедобно, а чего стоило избегать. Лунатик сделал большинство убийств лично, используя свой магнитный арбалет. Он позволил каждому разведчику по очереди опробовать его. Маквеннеру удалось лучше всего.

Керт использовала остатки своего медицинского снаряжения, чтобы проанализировать ядовитые пасты партизана, а так же тщательно исследовать добычу, которую приносили. С некоторыми вещами, установила она, только иммунитет Эзры мог иметь дело. Тем не менее, здесь были определенные типы грязеугрей и похожие на крыс древесные ящерицы, которых они все могли есть, при условии, что они будут тщательно зажарены или сварены. Огнемет Бростина, все еще дающий осечки, в конце концов, пригодился в качестве инструмента для приготовления пищи. Гаунт обдумывал приказать Бростину бросить оружие. Это была вещь Хаоса. Но в данных условиях, с заразой в них всех, этого было смехотворно бояться. Сейчас он был рад, что не приказал. Без огнемета они бы не смогли есть.

Один раз Гаунт сел с Эзрой, пока они заканчивали есть. Партизан позволил ему осмотреть свое оружие.

— Преяти, соуле, — спросил Гаунт, похлопывая по арбалету. — Хват уклепт беют?

— Рейн-боу, беют, — ответил Эзра. Он изысканно ощипывал мясо с длинной лягушачьей косточки мелкими белыми зубами.

— Рейн-боу, сейзи? — повторил Гаунт.

Эзра кивнул. — Тиссен бранде совизе уитт ви шале рейн юрон дартес зереон зе хеддес оф озерен кинде, ху ган харм мейкйют он ас.

Дождевой лук, чтобы обрушить дождь стрел на головы врагов. Гаунт улыбнулся. Он это видел. Император благослови лунатиков.

Тропа петляла на северо-запад, по краю еще одного глубокого ядовитого водоема. Они оставались на возвышенности, продираясь по грязи, скользя вдоль границы лягушачьих земель. Они прошли мимо еще одного леса темно-красных шипов, этот был самым большим из тех, что они видели, а затем побрели по краю жутко тихого леса, заваленного перегноем, где деревья были прямыми, высокими и тонкими, как копья, воткнутые в землю. Далее камыши покрывали болото, где были несметные тучи мух, и поднимались по твердому черному склону леса, который растянулся на несколько километров.

Деревья здесь были древними и кривыми, закрученными в гротескные формы и прокаженные деформации. Здесь был постоянный треск, и Гаунт осознал, что это от движения лесного полога.

Деревья двигались на ветру. Он болезненно устал, но это воодушевило его. Это же хороший знак, так ведь?

Немного погодя Эзра загнал их в укрытие. Выше по склону что-то брело мимо в темноте. Никто не видел этого четко, но все ощущали, как ноги сотрясают землю и слышали храпение. Более сухие возвышенности Антилла были, несомненно, охотничьими землями самых крупных хищников болотистой местности.

Три часа спустя Бонин был первым из них, кто увидел свет. Он разведывал впереди мшистую рощу, и поначалу подумал, что это было странное, белоствольное дерево, идеально прямое и без веток. Затем он осознал, что это был единственный луч дневного света, прорвавшийся сквозь бесконечный темный полог.

Он пошел под него и поднял лицо вверх, медленно вращаясь, улыбаясь, пока драгоценный свет лился ему в глаза.

— Сюда! — позвал он. Остальные быстро присоединились к нему, все радовались увиденному. Они ненадолго собрались вокруг луча, некоторые отважились только дотронуться до луча кончиками пальцев, остальные сделали так же, как и Бонин, и грелись под ним. Даже Кёрк прикоснулась к лучу, как будто наудачу.

Только Эзра ап Нихт держался далеко в стороне.