Генерал-марш

Иван-младший, о своем командирстве заранее извещенный, постарался сохранить невозмутимый вид. Только глаза блеснули да дернулся подбородок.

С Кибалкой вышло не слишком ладно. Иван Кузьмич был уверен, что шкодник до небес подпрыгнет, узнав об «особом задании». Вышло совсем иначе. Иван-младший поглядел без радости, насупился:

«А ты, значит, дядя, на смерть пойдешь?»

Не пожалел родную кровь командир Кречетов – что есть силы по губам парню врезал. Хорошо еще ладонью бил, не кулаком. Стерпел племянник, характер показав. Потом, правда, объяснились. Иван Кузьмич заранее байку придумал – такую, что и поверить можно. Война сейчас в Пачанге, китайские милитаристы готовятся город брать. Без заранее оговоренного сигнала можно под ударом оказаться, потому как за врага примут и к ногтю возьмут. А молодежь для этого дела нужна по понятной причине – юным да быстроногим проще по камням бегать.

Вроде бы поверил. И то хорошо.

– Какие вопросы будут?

Без таковых не обошлось. Один из ревсомольцев, еще по Беловодску памятный («Дра-стуй-те, товарич Кречетов!»), непременно хотел узнать, что за сигнал, как его подавать требуется и, главное, отчего бы не просигналить прямо отсюда. Иван Кузьмич с немалым удовольствием вопрос отмел как несвоевременный и раскрывающий Военную Тайну. Голосу прибавил, взглянул сурово…

Насчет «прямо отсюда» ему и самому толком не объяснили. Однако господин Чопхел Ринпоче в своем мнении был тверд, и товарищ Кречетов, человек военный, решил не спорить. Сказано: «на земле Пачанга», значит, так тому и быть.

– Командир Кибалкин, выйти из строя для получения личного оружия!..

«Наган», который паршивцу Ваньке перед строем вручить требовалось, был тому хорошо знаком. Сам же и пристрелял еще в Беловодске втайне от дяди. Иван Кузьмич револьвер отобрал, теперь же вернул обратно, но не просто так, а пояснив с глазу на глаз, для чего командиру личное оружие. Особо велел за бароном следить и, если что, стрелять «контру» без всяких сомнений. Но и про остальных сказал. Не подчинятся – первый выстрел в воздух, а уж потом…

Вроде бы все? Вопросов нет, Ванька кобуру к поясу цепляет…

– Товарищ Кречетов! Можно сказать?

Недостойная Чайганмаа Баатургы шагнула из строя без всякого разрешения.

– Прошу не посылать меня на задание. Не справлюсь я, товарищ командир, не умею по горам ходить, подведу товарищей. Умоляю простить мою слабость!..

Взгляд в землю, вид унылый, плечи опущены, словно стыдом придавило. А над строем – негромкий гул. Не ожидали члены Ревсомола такого заявления от товарища по Союзу, растерялись. Один Кибалкин спокоен.

– Товарищ командир, разрешите два слова сказать!

Как отошли в сторонку, прямо в глаза поглядел:

– Пусть остается, дядя, – при тебе остается!

Ясно стало – сговорились. А тут и Мехлис подоспел, поддержал предложение. Мол, незачем товарищем нежного полу рисковать, если хватает парней. Вдруг ее слабость поперек партийного дела станет?

Не поспоришь даже. Остается одно – приказ отдать.

– Товарищ Баатургы с отрядом не идет, будет при посольстве. Еще заявления? Нет, таковых. Командуй, Иван Кибалкин!

– Отря-я-яд!..

– Церемонии у вас, однако, китайские, – барон, докрутив ус, наконец-то соизволил встать. – Я уж боялся, что «Интернационал» исполнять начнете, уши думал затыкать… Хотите, господин Кречетов, уберечь сопляков от смерти? Ладно, попытаюсь.

– Смотри, беляк, если что, под землей найду! – сказал товарищ Мехлис злым шепотом.

Унгерн ответить не соизволил. Поправил пояс на халате, кивнул на тропу.

– Встретимся внизу, господа. А если не повезет – то в Агартхе, у престола Блюстителя. Филина я в обозе оставил, приглядите, если что.

Ушли. Трое остались, мужчины и недостойная. Иван Кузьмич подошел к девушке, кашлянул неуверенно. Хотел объясниться, но не пришлось.

– Труден путь из Ронсевальского ущелья! – сказала Чайганмаа Баатургы.

4

Слева скалы – почти до самых небес, и справа они же, словно гигантские толстые сваи, вколоченные в серую твердь. Еще одна скала, поменьше, посередине, дорогу перекрывает. Упала еще в незапамятные времена, вросла боками в землю.

Речка с камнем не спорит, сперва вдоль него дорогу ищет, а потом поворачивает за правый угол, где проход.

– Это еще не Врата, – товарищ Кречетов, спрятав нарисованную от руки схемку, сверился с картой. – Дальше они, саженях в трехстах.

Семен, Георгиевский кавалер, кивнул согласно.

– Так и есть, Иван Кузьмич, мы за каменюку эту заглянули, как раз их и увидели. Две скалы – близко сходятся, вроде и в самом деле ворота. Только дуриком соваться туда я бы не стал. Опасная каменюка, непростая.

Стоящие поблизости «серебряные» – двое разведчиков и старшой, бывший драгунский вахмистр, когда-то учивший Кибалку выездке, о чем-то негромко шушукались. Наконец бывший вахмистр повернулся, подбросил ладонь к шапке.