Генерал-губернатор

Но только взял в руки бокал, как сердце неожиданно пронзила резкая боль. В голове все поплыло, и я улетел куда-то в темноту. Немилосердно сверкнула яркая вспышка, заставившая открыть глаза, и я вдруг обнаружил себя… Три тысячи чертей…

Заляпанные сухой рыжей грязью хромовые сапоги… Густо запорошенные пылью синие бриджи… На коленях лежит автомат с поцарапанным деревянным прикладом, толстым дисковым магазином и закрытым дырчатым кожухом стволом…

Потом взгляд уперся в неровную земляную стену, из которой торчал узловатый, обрубленный корень. И почти сразу же в уши стал ввинчиваться вибрирующий, все нарастающий дикий визг, закончившийся оглушающим грохотом и очередной вспышкой. Тело пронзила страшная боль, я почувствовал, как куда-то лечу, хаотично болтая конечностями. Сознание снова померкло, но только на мгновение.

– Да ну… – перепуганно выдохнул я, уставившись на хрустальный бокал в своей руке.

– Господи помилуй! – Лука размашисто перекрестился. – Испужал, Християныч…

– Плоха была, отец? – частил айн. – Водичка давай?

– Отстаньте… – буркнул я, слегка поколебался и залпом высадил бокал. – Все уже нормально…

– Можа, лекаря?

– Отстаньте, сказал… – Я сунул Луке в руку бокал. – Домой везите…

А сам задумался.

Хромовые офицерские сапоги и офицерские бриджи. Синие? Почему синие? А кто ж его знает, в форме времен Великой Отечественной не силен. В руках держал, если не ошибаюсь, пистолет-пулемет Дегтярева, его с ППШ не перепутаешь. Сидел в окопе. Судя по всему, под бомбежкой. Начало войны с немцами?

Что это было? Опять закинуло, но потом что-то отменилось? Намек на то, что предстоит после смерти этого тела? Или просто бредил на фоне сердечного приступа? Хотя для бреда – слишком живые ощущения. Я даже чувствовал свербеж давно не мытого тела.

– Черт, когда же меня в покое оставят! – неожиданно для себя гаркнул я в голос.

– Кто? – синхронно воскликнули айн и великан. – Ты только скажи, так мы его…

– Никто… – сконфуженно буркнул я. – Все, проехали. То есть… в общем, домой везите. Молча везите…

К тому времени, как мы добрались домой, сердечный приступ, как всегда, прошел без следа. Да и настроение более-менее наладилось. Черт с ним, закинет так закинет – воевал в Средневековье и с японцами, повоюю и с немцами. Не привыкать.

Думал побыть в одиночестве, но тут из женского клуба вернулась Майя, да не одна, а с толпой подруг. Энн Морган, Элси де Вульф, Гертруда Вандербильд, Флоренс (Дейзи) Гарриман, Ава Лоул, Маргарет (Молли) Браун – одна к одной экзальтированные миллионерши, редкостные стервы, одна краше другой, да еще вдобавок феминистки. Ну, вернее, эдакий аналог феминисток, то есть еще не совсем потерявшие берега. Я с ними вполне лажу, но при этом чувствую себя как в змеином клубке.

– Алекс, Алекс! – в один голос завизжали дамочки, увидев меня. – Гип-гип-ура, Алекс дома! Устроим танцы! Вечеринка, вечеринка! Один мужчина на всех – это так романтично!

«Идите вы разом кобыле под хвост…» – неприязненно подумал я, стиснул зубы и вместо того, чтобы послать дам открытым текстом, радушно улыбнулся. С этими стервозами лучше не ссориться, себе дороже.

В общем, вечер «удался». Настроение слегка подправило только то, что среди дам присутствовали Гертруда Вандербильд-Уитни – внучка совладельца «Эксон Мобил» и Энн Морган – дочь банкира Джона Пирпонта Моргана. Первая с некоторой корыстью для себя умело лоббировала мои коммерческие интересы, и я собирался сегодня воспользоваться ее услугами, а вторая… вторая мне откровенно нравилась.

Что творилось во время вечеринки, нет нужды описывать, впрочем, рамки пристойности никто не потерял, хотя дамы изрядно перебрали с абсентом и кокаином. Ничего удивительного, миллионерши тоже отрываются, как обычные бабы, особенно в своем кругу.

Я выбрал момент и переговорил с Гертрудой Вандербильд, поручив намекнуть владельцам «Эксон Мобил», что получил концессию на разработку богатейших залежей нефти на Сахалине и сейчас занимаюсь поисками акционеров для будущего предприятия на паях с Джоном Морганом.

– Алекс… – Гертруда состроила озадаченную рожицу. – Я все сделаю, но пока ничего не понимаю. На самом деле нефти там нет, а ты собрался облапошить акционеров?

– Очень много нефти, моя дорогая, причем прекрасной нефти. Смысл в том, что «Эксон Мобил» в таком случае сама выйдет на меня, а не я на них. Особенно когда узнает, что ищу сторонних партнеров в Европе. И разобьется в лепешку, чтобы перебить их условия. А я на этом сыграю.

– А-а-а! А как же я?

– Ты получишь маленький, но очень симпатичный пакетик высокодоходных акций, моя дорогая. Но не забудь упомянуть, что я еще собираюсь, а точнее, уже почти добился государственных гарантий будущего предприятия. Но не спрашивай зачем. Так надо.

– Обязательно! Ты просто прелесть, Алекс!

– Ты тоже, моя дорогая. – Я чмокнул Гертруду в щечку и ласково шлепнул по попке, задавая направление движения.