Генерал-фельдмаршал Голицын

— Да нет, в обычной жизни король нормальный человек, но стоит коснуться его стратегии, как он умолкает и ждет божественных озарений. Одно тебе скажу: я предлагал идти в Прибалтику на соединение с твоим корпусом, но король с порога отверг мой план.

— Неужели вы двинетесь через Минск на Москву? — удивился Левенгаупт. — Ведь на этом пути у нас нет ни одной базы, а все крепости в руках неприятеля?

— А вот это, мой друг, никто не знает, куда мы повернем после Минска. Все — великая военная тайна его величества! — Гилленкрок криво усмехнулся. Конечно, начштаба был недоволен, что король, как командующий, не делится с ним своими замыслами.

— У тебя, Аксель, здесь не штаб, а сумасшедший дом! — напрямик отрубил Левенгаупт своему другу на прощание и ускакал в Ригу…

А через день король вышел из палатки, посмотрел на солнечное июньское небо и на зеленую, густо поднявшуюся траву и приказал Гилленкроку трубить поход. Отдохнувшая за зиму и весну шведская армия по первой траве двинулась на Минск.

И только здесь его величество соизволил кратко поделиться с начальником штаба своими планами.

— Куда идет эта дорога, Аксель? — спросил он Гилленкрока самым дружелюбным образом.

— На Минск, ваше величество! — сухо ответствовал начштаба.

— А далее? — Король лукаво посмотрел на ехавшего с ним стремя в стремя генерал-квартирмейстера.

— Далее на Москву, ваше величество!

— Вот мы и пойдем по этой прямой дороге, мой Гилленкрок! — Лицо короля озарилось улыбкой.

— А русские? — вырвалось у Гилленкрока.

— Что русские?! — рассмеялся Карл. — Они побегут перед нами, как бегут сейчас драгуны Меншикова. — Плетью он показал на уходивший по косогору в сторону Минска разъезд невских драгун, преследуемый рейтарами Реншильда.

— К большой победе ведут самые прямые дороги, мой Гилленкрок! Я это понял, когда вошел в Саксонию и сразу отобрал у кузена Августа его польскую корону. Точно так же я подберу в Москве царскую корону, которая свалится с головы Петра.

— Но Прибалтика, ваше величество… — пробовал было возразить Гилленкрок.

— В Москве я отберу у царя не только корону, но и Петербург и верну себе и Нарву, и Дерпт, и Нотебург. Так что вперед, только вперед. — Король огрел лошадь плетью и понесся во главе своих драбантов самолично преследовать русских драгун.

* * *

Полковник Кампбель, заняв со своими драгунами Минск и выслав разъезды к Радошковичам, занялся в городе самым выгодным для наемного воина делом: засадил в подвалы замка богатейших купцов и вымогал у них тайные клады золота и серебра. Обычай сей был освящен в наемных армиях еще со времен Тридцатилетней войны, и Кампбель не думал ему изменять.

Пока шведы стояли в Радошковичах, а его прямые начальники Меншиков и Гольц прятались за Березиной, Кампбель чувствовал себя в Минске полным господином. «Война кормит войну!» — посмеивался он, набивая свои карманы золотом. Поэтому появление Чирикова Кампбель сначала встретил как появление соперника по грабежу. Но, к великому удовольствию полковника, этот здоровенный адъютант Шереметева и не собирался задерживаться в городе, а спешил войти в прямое соприкосновение с неприятелем.

— Да ради бога, майор — вот дорога на Радошковичи и Сморгонь. Я нынче выслал по ней разъезды своих невских драгун, вы их и встретите по пути, — любезно выпроводил. Кампбель Луку Степановича из города.

И точно, через две версты от города Чириков встретил драгунские разъезды невских драгун, на всем скаку уходящих от преследующих их шведских рейтар. Майор успел, однако, быстро спешить своих конногренадер и развернуть их в три линии.

Астраханский конногренадерский полк, как и гвардия, привык сражаться и в конном и пешем строю. Он был сформирован на основе эскадрона личной охраны Шереметева, набранного им из поволжского дворянства еще во время похода на Астрахань. Как Ингермландский полк был конвойным полком Меншикова, так Астраханский стал конвойным полком первого фельдмаршала. Это не шло против европейских воинских штатов, где со времен кардинала Ришелье каждый выдающийся генерал имел свою конвойную «гвардию».

Петр I не возражал, чтобы фельдмаршал имел такой конвой, памятуя о злоключении Бориса Петровича, когда на него под самой Москвой однажды напали пьяные матросы-голландцы, побили и разогнали всех его слуг.

Теперь фельдмаршала всегда сопровождали конногренадеры-астраханцы, рослые и крепкие солдаты, готовые дать достойный отпор любому неприятелю. Тщанием Бориса Петровича все они были одеты не в холщовые, а в суконные платья, вооружены новенькими тульскими фузеями и стальными палашами, а лошади под ними были породистые, крупные и сильные — не степная мелкота драгунских полков!