Генерал-фельдмаршал Голицын

— Зачем к нам суется команда пехотного фельдмаршала?! Разве здесь не мой участок? — Гольд прекрасно знал, что между Шереметевым и его, Гольца, прямым начальником, светлейшим князем Меншиковым, давно пробежала черная кошка и что светлейший упрямо не признает первенства Бориса Петровича. Пока при армии находился царь, то оба военачальника — и фельдмаршал Шереметев, и генерал от кавалерии Меншиков, — само собой, подчинялись царской воле. Но стоило Петру отбыть в Санкт-Петербург, как единое командование тотчас распалось, и ежели пехота подчинялась Шереметеву, то кавалерия признавала только команды Меншикова. Но если об этом знал фон дер Гольц, то не менее о том знал и штабной адъютант Шереметева майор Чириков.

Посему, хотя Лука Степанович и отдал честь фельдмаршал-лейтенанту и снял перед ним треуголку, на громкий крик кавалерийского начальника, зачем он суется не в свое дело и на чужой участок, глянул на немца с удивительным хладнокровием.

— У меня есть прямой приказ моего фельдмаршала выступить к Минску и выяснить диспозицию неприятеля! — невозмутимо ответствовал Лука Степанович раскричавшемуся Гольцу.

— Но к Минску уже пошел полковник Кампбель с невскими драгунами, и я с минуты на минуту жду его с донесением. Переведите это русскому медведю! — сердито приказал фон дер Гольц Вейсбаху.

Сам фельдмаршал-лейтенант по-русски знал только несколько слов и общался со своими подчиненными или через начальника штаба, или через своего секретаря-переводчика. Зато Лука Степанович за долгие годы Северной войны, когда ему приходилось мотаться и по Прибалтике, и по Речи Посполитой, и по Саксонии, выучился бегло говорить и по-польски и по-немецки и прекрасно понимал речь фон дер Гольца. Но он намеренно говорил со спесивым фельдмаршал-лейтенантом только по-русски. Это давало ему большое преимущество: во-первых, он-то сам превосходно разбирался, о чем толковали немецкие генералы, а во-вторых, мог обдумывать все свои ответы, пока толстяк Вейсбах занимался переводом!

— Я уже знаю, что от вашего Кампбеля несколько суток как нет ни одного донесения! — насмешливо ответил Чириков на попреки немца. И с высоты своего, роста — он был выше фельдмаршал-лейтенанта на целую голову — бросил небрежно: — Я тотчас выступаю со своей командой на Минск, и никто мне не волен препятствовать, потому как у меня приказ от своего фельдмаршала!

Пергаментное личико фон дер Гольца от негодования налилось желтизной.

— Какая свинья вам сказала, что от Кампбеля неделю как нет донесений?! — заорал немец, забыв о своей учености.

— Да вы сами и сказали! — ответил Чириков по-немецки, заставив фельдмаршал-лейтенанта раскрыть рот от изумления.

Опомнившись, фон дер Гольц бросился к чернильнице и закричал:

— О вашем самовольстве, майор, я напишу сейчас не только светлейшему, но и самому царю!

«Пиши, пиши!» Лука Степанович улыбнулся про себя, отдал учтивый прощальный поклон штабу и стал спускаться к переправе. По пути его нагнал Вейсбах и, запыхавшись, сказал:

— Увидите этого чертова Кампбеля, майор, передайте ему, что он обещал нам взять «языка». И пусть остережется и скорей шлет свои донесения в штаб! — И, переведя дух, добавил спокойно: — Ступайте, майор. Вы не в нашей команде, и потому мы вас не задерживаем!

* * *

Борис Петрович Шереметев явно утешился бы в своих тревогах и сомнениях, ежели бы знал, что его давнишний и удачливый противник, генерал Левенгаупт, одержавший в 1705 году над ним викторию при Мур-мызе, тоже не ведает стратегических замыслов короля. Боле месяца гостил генерал в королевском лагере в Радошковичах, но так и не был ознакомлен Карлом XII с планом предстоящей кампании 1708 года.

— Отправляйтесь к своему корпусу в Ригу, генерал, и собирайте провиант в Лифляндии, Курляндии и Литве. Когда соберете большой обоз, я извещу вас о нашем дальнейшем движении… — холодно приказал король, прощаясь со своим генералом. Карл XII недолюбливал удачливого Левенгаупта и упорно не давал ему звание фельдмаршала, хотя тот уже третий год действовал в Прибалтике самостоятельно, в отрыве от главной армии.

— У меня одна армия и потому один фельдмаршал — Реншильд! — отвечал король на все представления своего начальника штаба Акселя Гилленкрока о производстве Левенгаупта за победу при Мур-мызе в фельдмаршалы.

— Я по-прежнему не знаю, куда же двинется король в предстоящей кампании! — Кипящий от гнева Левенгаупт перед отъездом зашел в штабную палатку.

— Увы, мой генерал! Хотел бы и я знать планы его величества! — Гилленкрок только развел руками.

— Как так? Генерал-квартирмейстер и начальник штаба не знает плана новой кампании? — Левенгаупт с недоверием посмотрел на своего давнишнего друга.

— Сказать честно… — Гилленкрок подошел к генералу и шепнул на ухо: — Не знаю! И не только я, но и Реншильд, и канцлер граф Пипер, — все мы понятия не имеем, куда поведет нас король. Видишь ли, его величество, по-моему, ждет прямых указаний от Всевышнего: он тут как-то намекал нам, что состоит с ним накоротке!

— Он что? — Левенгаупт красноречиво повертел у виска пальцем.