Генерал-фельдмаршал Голицын

Ясновельможный гетман Украины Иван Степанович Мазепа осенью 1708 года сидел в своем замке в Батурине, как старый и хитрый лис в глубокой норе, услышавший звуки царской охоты. Давно уже через княгиню Дольскую бывший покоевый короля Речи Посполитой, ставший волею случая и фортуны украинским гетманом, находился в тайных сношениях со Станиславом Лещинским, мечтая возвернуть Левобережную Украину под высокую королевскую руку и получить за то богатое княжество и маетности в Литве и Белоруссии и тем сравняться с такими польскими магнатами, как Потоцкие, Вишневские и Любомирские. Украина в этих расчетах гетмана была лишь разменной монетой, ценой которой он мог войти в круг избранной знати Речи Посполитой. То была золотая мечта, запавшая в душу Мазепы еще в ту пору, когда он служил в покоях короля Яна Казимира. Знатное и независимое положение польского магната-патриция, свергавшего и назначавшего королей, представлялось ему куда почетней и выгодней, чем гетманский чин и служба под командованием московского царя.

Связавшись с королем Станиславом, Мазепа, естественно, сделал и другой шаг — вступил в непосредственные сношения и с хозяином польского королька, Карлом XII. Правда, шведский палладии не удостоил его личной переписки, а вел переписку с гетманом через своего первого министра графа Пипера. Но тот самый Мазепа, который неоднократно пенял Петру на то, что ему отдают приказы Меншиков и Дмитрий Голицын, совершенно не обиделся, когда король свейский ответил ему не самолично, а через министра. Тут было не до местнических обид и пререканий! Главное для Мазепы заключалось в том, что в 1708 году шведы шли на Москву. После победы шведов гетман рассчитывал разорвать связи с Москвой и выйти со всем своим войском на Днепр, навстречу королю Станиславу, чтобы передать Украину под высокую королевскую руку, получив за то все обещанные награды.

Неожиданный поворот шведа на Украину смешал все расчеты Мазепы, лишая его позиции независимого и сильного наблюдателя, который в должный момент выйдет из тени и скажет свое веское слово.

— Чертов швед! — сердито говорил Мазепа своим самым доверенным лицам: генеральному писарю Орлику и племяннику Войнаровскому. — Что ему тут надо? Он помешает моим приготовлениям, приведет за собой москалей и погубит нас!

Старый гетман сердито засопел и выглянул в узкое окошко-бойницу. Гетманский дворец в Батурине, воздвигнутый Мазепой на месте скромных палат его предшественника Самойловича, был построен как слепок с замка богатого польского вельможи и одновременно являлся крепостью и резиденцией. Укрытый за толстыми стенами, сквозь узкие щели бойниц замок угрюмо взирал с холма на гетманскую столицу, представлявшую собой нечто иное, как разросшееся казацкое село, каких немало стояло на берегах Сейма и Псела. Зато во внутренний двор замка выходили широкие окна, сквозь которые весело было глядеть Мазепе на укрытые на его подворье богатства: конюшни с тысячными арабскими скакунами и горскими аргамаками, высокие житницы, переполненные золотистым украинским зерном, богатые закрома, полные, как у рачительного хозяина, всевозможными запасами, расписную скарбницу, где хранилась не только войсковая казна, но и сокровища самого вельможного гетмана.

Не удачливые походы в Крым и Туретчину, как у Сагайдачного, не битвы с польскими панами, как у Богдана Хмельницкого, а трудовая копейка, двадцать лет выколачиваемая у селянства и рядового казачества, мелким, но частым дождем падавшая в сундуки пана гетмана, наполняла скарбницу пана Мазепы. И оттого столь частыми были при Мазепе волнения среди селянства, беспощадно усмиряемые гетманской старшиной и отрядами наемников-сердюков.

И год от года богатели ясновельможный пан и гетманская старшина. Сотни селений и хуторов были отписаны на пана гетмана, и жившие там вольные со времен Богдана Хмельницкого казаки попали в гетманскую кабалу: должны были пасти гетманские табуны, как крепостные работать на гетманской земле.

Всюду достигала казака тяжелая гетманская рука! Вез осенью казак зерно на мельницу, пану гетману причитался за мужицкий помол солидный куш; брел казак в шинок, но и шинок тот был сдан в аренду корчмарю ясновельможным палом гетманом; шел казак в лес за хворостом, но и лес тот принадлежал пану гетману. И хотя числился тот казак на бумаге еще вольным, но от воли той был один шаг до крепостной неволи.

Глядя на гетмана, грабили казаков и селянство и паны войсковой старшины: полковники и писаря, сотники и есаулы. Казацкая старшина все время смотрела за Днепр, где на Правобережной Украине, принадлежавшей Речи Посполитой, царило полное крепостное право и где пан был самовластным хозяином над мужиками. О панских привилегиях и правах мечтала и казацкая старшина, которой ох как мешали остатки казацкой вольницы времен Богдана Хмельницкого! И хотя все меньше становилось тех вольностей, самая нетерпеливая часть старшины готова была перейти под высокую руку польского короля, лишь бы засесть полным паном в своем огороде.