Генерал Ермолов

Опытный полководец не мог не понимать, что любая его попытка развернуть наступательные действия против правительственных войск обречена на неудачу. Впрочем, у него и не могла возникнуть такая мысль.

Вскоре фельдъегерь Дмитриев привез на Кавказ известие об отречении Константина Павловича и восшествии на престол Николая I. Он застает главнокомандующего в окружении ближайших сотрудников, в сюртуке, раскладывающим пасьянс. Ермолов принял бумаги от курьера и передал их находившемуся рядом адъютанту.

— Читай, — сказал генерал, продолжая раскладывать пасьянс.

Когда адъютант дочитал до того места, где было сказано, что новый император во всем будет следовать за Александром Благословенным, как тот в свое время обещал подданным руководствоваться «законом и сердцем» бабки Екатерины, Ермолов сострил:

— Одолжил, нечего сказать.

Остроту эту в Петербурге истолковали по-своему. К тому же присяга Кавказского корпуса задерживалась» Удивлялись, что «кавказцы» так скоро поклялись на верность Константину, а теперь вот тянут. Призвали Дмитриева, стали расспрашивать, как Ермолов воспринял манифест о восшествии на престол Николая I. Фельдъегерь рассказал, как было дело. Здесь начало всех последующих проблем главнокомандующего.

«Полагали, что Ермолов участвовал в заговоре 14 декабря, что он окружен неблагонамеренными лицами и проч. Тотчас же послали арестовать правителя его канцелярии Грибоедова и адъютанта Воейкова. Оба эти лица сидели на гауптвахте Главного штаба с Липранди, которому и рассказали, как было дело», а тот от третьего лица позднее поведал нам эту историю, а я вам, мои читатели^{627}.

Ермолов с корпусом присягнул на верность Николаю Павловичу почти на две недели позднее, чем Петербург. Если вычесть время, затраченное фельдъегерем на преодоление расстояния от Северной столицы до Екатериноградской станицы, то промедление составит несколько дней, минимум трое или четверо суток. О чем так долго размышлял главнокомандующий? Неужели ожидал от членов тайных обществ сигнала к выступлению, как писали некоторые историки движения декабристов и биографы полководца? Не думаю. Надеялся еще получить сообщение о согласии Константина принять престол? Возможно, но нет доказательств, как нет и основания считать проконсула Кавказа участником заговора графа Милорадовича, о котором Владимир Брюханов написал аж две прекрасные книги. О, если бы все авторы были математиками, как он, а не историками!

А может быть, и не было сознательного промедления? Ведь чтобы проехать вдоль Линии, протянувшейся на многие сотни верст, принять присягу от войск корпуса, оформить бумаги, подтверждающие сам факт клятвы на верность новому царю, требовалось время — несколько дней или минимум трое-четверо суток.

Ни телефона, ни телеграфа, ничего подобного тогда не было, а это важный фактор развития событий в те и более ранние годы. Это непременно надо учитывать. Современники по-разному реагировали на слухи о задержке присяги Отдельным Кавказским корпусом Ермолова: очень беспокоились в царской семье и с надеждой ожидали те, кто находился под арестом.

Наконец, в Петербург прибыл фельдъегерь из Тифлиса с известием, что войска Кавказского корпуса приведены к присяге императору Николаю I. На расспросы курьер нарочито наивно ответил:

— Иначе и быть не могло, ведь там Алексей Петрович, а по его приказу войска присягнут и шаху персидскому^{628}.

Вот это и пугало сановный Петербург. Не случайно Мария Фёдоровна, узнав о присяге войск Кавказского корпуса, по свидетельству Дениса Давыдова, вздохнула с облегчением и перекрестилась.

Алексей Петрович знал о существовании тайных обществ в России и, как известно, после возвращения из Лайбаха предупредил своего бывшего адъютанта Михаила Александровича Фонвизина, что о том известно и правительству. «Подобное предупреждение, — писала академик Милица Васильевна Нечкина, — звучало почти поощряюще»^{629}. Не почти — поощряюще! Алексей Петрович умел поощрять и внушать надежду на содействие. Не случайно Рылеев и другие говорили: «Ермолов наш». В Южном обществе многие считали его своим покровителем, исполненным «ума и свободных мыслей». При этом всякий раз он подчеркивал отстраненность от заговорщиков: и в разговорах с ними, и в письмах к друзьям. Поэтому уличить его в неблагонамеренных действиях было трудно.

Воцарение Николая I означало для Ермолова конец военной карьеры. Но отставка последовала не сразу. К власти пришли новые люди, не расположенные к Алексею Петровичу. «Любезный и почтеннейший Арсений Андрееич» отправился в Финляндию исполнять должность генерал-губернатора. Начальник Главного штаба Петр Михайлович Волконский вынужден был по состоянию здоровья уйти в отпуск и уступить место Ивану Ивановичу Дибичу. Причём, по убеждению того же Закревского, князя «свергнули». В прочих ведомствах управляющие тоже поменялись…