Генерал Ермолов

Али не признавал лат и в отличие от Гасана-аги и Дауда брил голову. Поверх кольчуги и бешмета он носил длинную, до пят, бурку, сшитую из волчьих шкур. От сырости и ветров бритую его голову защищала волчья же шапка. Вооружение его состояло из огромного лука, пращи и короткой пики для ближнего боя. Али был стар. Гасан-ага величал его лучшим другом своего деда. Загорелое дочерна и иссечённое сабельными шрамами лицо его не несло печати возраста. Только иссиня-белая борода свидетельствовала о давности даты рождения телохранителя Гасана-аги. Али — дикий волк неизменно следовал след в след за хозяином с огромным луком наготове. Конь Али, по кличке Маймун[12], мохнатый, пегий и коротконогий, мог бы стать посмешищем для джигита, если бы не его изумляющая резвость и обезьянья ловкость. Фёдору довелось убедиться в этом, когда, заметив на голом склоне горы зазевавшего зайца, Али с места пустил нелепого конька в галоп. Под улюлюканье Дауда они наблюдали, как пёстрая фигурка Маймуна носилась вверх и вниз по крутому склону. Время от времени Маймун совершал головокружительные прыжки, одним махом преодолевая неглубокие расщелины между скальными выступами. Али — дикий волк, подстрелил зайца первой же стрелой. Фёдор не смог разглядеть её полёта, лишь услышал, как тренькнула тетива, как вскрикнул подстреленный заяц.

Сам Гасан-ага гарцевал на великолепном, белее свежего снега арабском жеребце. Рыцарь первым смеялся над шутками говорливого Дауда, но сам хранил молчание, всматриваясь в туманную чащу по сторонам дороги.

   — Сегодня заночуем у старого Лорса, — сказал Гасан-ага в то утро, садясь в седло. До вечера, до прибытия в селение Лорс никто из спутников в тот день больше не слышал от него ни слова.

* * *

Домишки прилепились к изумрудному боку горы. Фёдор издали увидел плоские крыши под сенью вековых тополей, черно-белую отару овец на склоне над селением, конного пастуха при ней, столбики прозрачных дымов над кровлями. Слева от них, невидимый из-за зарослей орешника, гремел валунами быстрый Терек.

Солнце уже скрылось за горами, когда они приблизились к высокой каменной ограде первого дома. Их встретила темноликая старуха в пёстром платке, намотанном на голову подобно чалме. Седые космы обрамляли её узкое лицо, выбиваясь из-под платка. Годы тяжёлого труда сделали её спину горбатой. Она с трудом переставляла изуродованные подагрой ноги.

   — Милости просим. Почтенный Лорс приглашает вас, путники, к своему столу, — тихо молвила старуха.

Один за другим кони вошли во двор. Лорс ничуть не изменился со времени их первой встречи в Грозной. Всё тот же латаный зипунишко, всё та же съехавшая до бровей нелепая шапчонка. Хозяин встретил их ласковой улыбкой. Он стоял на пороге кабака. Гладко оструганный костылёк подпирал невеликое его тельце.

Внутреннее убранство лорсова кабака радовало глаз опрятностью. Чистые, потемневшие от времени дубовые столы и скамьи. Оружие и щиты на свежевыбеленных стенах. Полки с нарядной посудой, расписной глиняной и бронзовой, украшенной чеканкой. Ароматное варево булькало над огнём очага, распространяя по комнате аромат приправленной травами баранины.

Гасан-ага, как был, со щитом в руке и пикой наперевес, ударяя ножнами о подол кольчужной рубахи, принялся осматривать внутреннее устройство кабака. Быстро переходя от стола к другому столу, от очага к сундукам и лавкам, расставленным вдоль стен, он словно искал что-то и не находил.

   — Что ищет отважный воин? — спросил Лорс. — Какой-то интерес привёл Гасана-агу в скромное жилище Лорса. Чем может услужить скромный кабатчик с проезжей дороги воину кроме хорошей еды для него и его коней, чистой бани и безопасного ночлега под надёжной крышей?

Бросив на пол вооружение и шлем, Гасан с грохотом опустил закованное в броню тело на одну из скамей.

   — Где он? — устало спросил воин.

   — Лорс недоумевает, — отвечал хозяин. Он стащил с головы заячью шапчонку, обнажив покрытый сизым пухом шишковатый череп.

   — Аслан-хан, мой брат, рассказывал мне, что у тебя, старик, хранится священный котёл наших предков...

Лорс, прихрамывая, подошёл к Гасану, присел рядом на скамью.

   — Я хочу предложить тебе и твоим спутникам омовение и горячую пищу. Разговоры о священных реликвиях отложим до времени.

   — Ответь лишь, старик, у тебя ли котёл?

   — Да, о, славный воин. Мой род хранит бронзовый котёл со времён Салтана-Мурзы, а он был прадедом моего деда. Я покажу тебе котёл, только сначала...

   — Будь по-твоему, — вздохнул Гасан-ага.

* * *

Весёлый Дауд вовсе отказался от еды, лишь выпил чашку овечьего молока. Он улёгся на полу, на потрёпанном коврике перед очагом, и мгновенно заснул. Даже во сне улыбка не покидала лица курахского вояки. До самого утра он сжимал в объятиях ножны с любимой своей шашкой, время от времени переворачиваясь с боку на бок, обращая к жаркому огню то левый бок, то правый, то широкую спину.