Генерал Ермолов

На правом берегу Днепра толпы несчастных смолян, рассыпавшихся по полю, без крова, в ужасе глядели, как догорает их город, как обращаются в прах их жилища и гибнет достояние. Весь гребень высоты был покрыт генералами и офицерами, лица которых, обращённые к Смоленску, страшно были освещены пожаром. Никто не мог отвести глаз от огромного костра церквей и домов. Блеск ослепительного пожара проникал даже сквозь закрытые веки.

Крики детей, рыдания женщин надрывали душу.

«Не видел я прежде опустошения земли собственной, не видел пылающих городов Родины моей, — прошептал генерал, чувствуя, как и у него подступают слёзы. — Первый раз в жизни коснулся ушей моих стон соотчичей! Первый раз раскрылись глаза на ужас бедственного положения их! Великодушие всегда почитал я даром божества. Но теперь едва ли я ему дал бы место прежде отмщения!..»

5

Ночью Барклай созвал совет.

Багратион предлагал ещё один день продолжать оборону города, а затем переправиться за Днепр и атаковать неприятеля. Генерал-квартирмейстер Толь со своей стороны заявил, что у него готова уже диспозиция наступления.

— Какая же? — бесстрастно осведомился Барклай.

Толь отвечал, что надобно атаковать двумя колоннами из города.

Ермолов высоко ценил Карла Фёдоровича Толя за его замечательные способности и большие знания, почерпнутые ещё в годы учёбы в одном из кадетских корпусов, которыми командовал уже тогда покровительствовавший ему Михаил Илларионович Кутузов. Однако Толь был ещё молод, малоопытен и нередко допускал довольно значительные ошибки.

— В городе весьма мало ворот, и они с поворотами в башнях, — возразил Толю Ермолов. — Большое число войск скоро пройти их не сможет. А как они устроятся потом в боевой порядок? Впереди нет свободного пространства, и батареи неприятеля придвинуты весьма близко к стене. А скоро ли приспеет необходимая для атаки артиллерия? Да и как войска собрать без замешательства — в тесных улицах, среди развалин?

— Признаю замечания основательными, — отозвался военный министр. — Какие предложения будут у господ генералов?

Большинство говоривших не согласились с мнением Багратиона, который намеревался перейти Днепр выше города и ударить в правый фланг Наполеона.

— Уж если необходимо атаковать, — рассуждал Ермолов, — то куда удобнее перейти реку у самого города, с правой его стороны, устроив мосты под защитой батарей правого фланга крепости. Предместье тут ещё не оставлено нами, и против него действует всего одна неприятельская батарея. К ней — удобный путь обширными садами. В случае же отступления можно занять монастыри и церкви в предместье и не допустить натиска французов на мосты.

Александр Иванович Кутайсов от имени корпусных командиров предложил ещё один день продолжить защиту города. Ермолов поддержал его.

— Защищать, чтобы затем атаковать? — спросил Барклай.

— Нет, чтобы потом отступить, собрав силы, — отвечал Кутайсов.

Позднее Ермолов понял неправоту своего мнения: удерживать разрушенный город было совершенно бесполезно.

Но так велика была жажда отмщения и ярость против жестокого завоевателя, что и он поддался общему порыву — не отступать!

Барклай-де-Толли молчал.

Он знал, что сдачей Смоленска окончательно уронит в глазах государя свою репутацию — главнокомандующего и даст многочисленной враждебной партии право добиться его отставки. Но он не видел иного выхода, кроме отвода войск далее на восток.

Наконец военный министр медленно проговорил:

— Приказываю сей же ночью оставить Смоленск.

6

Распорядившись о порядке отхода 1-й армии, Барклай и Ермолов ночевали в арьергарде близ самого города.

От Смоленска Московская дорога тянется несколько вёрст вдоль правого берега Днепра, затем идёт на восток через Лубино, Бредихино и перед Соловьёвом вновь переходит через Днепр, к Дорогобужу. По ней уже сутки отступала 2-я армия, приближавшаяся к Соловьёвой переправе. Для охраны Московской дороги Багратион оставил в четырёх вёрстах от Смоленска сильный арьергард под командой племянника Суворова, князя Горчакова. Ему было дано приказание отходить за 2-й армией.

Между тем вся 1-я армия ещё занимала позиции на пореченской дороге, вёрстах в трёх к северу от Смоленска.

Барклай не пошёл тотчас по прямому пути, ведущему на Москву, так как Наполеон мог артиллерийским огнём с левого берега нанести войскам сильный урон. Однако, когда после полудня замечено было движение французов вверх по Днепру, положение сделалось опасным: теперь, наведя переправу, Наполеон мог легко прервать сообщение обеих русских армий.

1-й армии непременно надлежало выйти на Московскую дорогу, но боковой марш трудно было предпринять днём, на виду у неприятеля. Барклай вознамерился выждать ночи и, простояв 6 августа под Смоленском, приказал с наступлением вечера перейти с пореченской дороги на столбовую Московскую просёлками, которые проходили севернее и выходили к ней у лубинского перекрёстка. Движение осуществлялось двумя колоннами — генерал-лейтенантов Тучкова и Дохтурова; в голове армии назначено идти особому отряду под начальством генерал-майора Тучкова-3-го.