Генерал Ермолов

Однако Ермолов стоял ближе к делу и лучше знал Восток, чем русский царь. Будучи убеждён в неизбежности войны с Персией и Турцией, он понимал, что уступленное рано или поздно придётся снова завоёвывать. Когда Александр I предоставил на его волю ехать в Персию или послать кого-то другого, Ермолов решил сам возглавить посольство, чтобы не допустить никаких уступок. Он и в дальнейшем не шёл ни на какие поземельные утраты. Денис Давыдов рассказывает, что, получив однажды высочайший запрос об отдаче Турции части восточного берега Чёрного моря, Ермолов следующим образом закончил письмо Александру I: «Если воля Вашего Величества неотвратима, то прошу прислать мне преемника для приведения её в исполнение». Русский царь нехотя внял голосу патриота и государственного мужа и отменил уже сделанное распоряжение. «Властитель слабый и лукавый», как назвал Александра I Пушкин, император не просто ценил и уважал Ермолова, но ещё и побаивался его — его резкости и неумытой правды, — полного своего антипода, человека воли, энергии, дела…

Перед отъездом в Персию Ермолов добился необходимых ему назначений. Нужнейшего для него по военной части полковника Вельяминова, который служил с ним в гвардейской артиллерийской бригаде, он назначил начальником корпусного штаба. Дежурным штаб-офицером взял старого сослуживца подполковника Наумова, по части гражданской — коллежского советника Рыхлевского. Командиром 20-й дивизии, расположенной в Грузии, Ермолов выпросил генерал-майора Кутузова.

Это был тот самый Александр Петрович Кутузов, который получил три ранения в наполеоновских войнах — под Аустерлицем, Фридландом и Люценом и который в Бородинском сражении со своим Измайловским полком выдержал страшный натиск кавалерийских корпусов Нансути и Латур-Мобура. Отправляясь в Персию, Ермолов предполагал соединить в его руках военное и гражданское управление всем Закавказьем.

Теперь можно было готовиться к трудному и опасному путешествию.

Обозрев южные границы России и оставив необходимые распоряжения, Ермолов 17 апреля 1817 года во главе многолюдного посольства выехал в Персию. С ним отправились советники, секретари, адъютанты, доктора, живописцы, церковники, толмачи, музыканты, мастеровые, прислуга, казачий конвой. Первую длительную остановку чрезвычайный посол сделал в Эчмиадзине, святыне армянского народа и местопребывании католикоса Ефрема.

4

За пять вёрст от престольного армянского монастыря Ермолов был встречен пятью епископами, которые, сойдя с лошадей, благословили его. Более чем за версту выехал сам патриарх. Русского главнокомандующего приветствовали колокольным звоном и духовным пением. Здесь, несмотря на настояния персидских чиновников, предлагавших без роздыха ехать прямо в Эривань, Ермолов остался на праздник вознесения.

Эчмиадзин, что в переводе означает «сошёл единородный», был построен, по преданию, в 303 году. Внушительный по размерам храм был отделан плитами из порфира, потемневшими от времени. Посреди храма — престол с четырьмя колоннами из таврского алебастра. Слушая прекрасную проповедь католикоса, Алексей Петрович с прискорбием примечал, в каком унизительном положении находится этот почтенный старик. В то время как сам чрезвычайный посол не только не сел на предложенные кресла, но даже отказался встать на специально разостланный для него ковёр, шахские чиновники, чтобы унизить армянского патриарха, во время богослужения потребовали себе стулья и громко переговаривались. Когда католикос упоминал имя русского императора, то вслед за этим должен был громко прокричать и имя шаха, иначе его подвергли бы наказанию.

Эчмиадзинский монастырь постоянно грабили, делали в церкви бесчинства, а сам католикос ежеминутно рисковал лишиться жизни.

Армянский народ изнывал под игом Фетх-Али-шаха. Едва Ермолов углубился в Эриванскую область, как был засыпан жалобами местных жителей на притеснения персов и изъявлением желания присоединиться к России. Но он не имел права на неосторожные обещания и рискованные поступки: вокруг примечено было большое число шпионов, которые доносили о каждом шаге русского посла.

В столице Эриванской области Тебризе жил третий сын и наследник шаха — Аббас-Мирза. Ярый противник России, он фактически управлял страной и вооружался для новой войны. В сформировании армии ему деятельно помогала Англия.

Ещё в 1809 году англичане вытеснили из Тебриза наполеоновского генерала Гарданна и его офицеров, первых учителей Аббаса в военном деле. Аббас-Мирза организовал регулярную пехоту — сарбазов. При нём находились майор британской службы Монтис и капитан Харт, ставший начальником всей пехоты.

— Они здесь то, чем были капитаны-греки у сатрапов Малой Азии… — говорил медик посольства Мазарович Ермолову.

Выходец из Венеции и врач по профессии, Мазарович состоял с 1807 года на русской дипломатической службе и нравился чрезвычайному послу своим острым умом, отличными способностями и глубоким знанием края.