Генерал его величества

Я ознакомился с документами — как идет выполнение нашей продовольственной программы. Суть ее была в том, что с началом блокады продовольствие здесь резко подорожает, а потом и вовсе почти пропадет. Мы собирались даже слегка интенсифицировать этот процесс, но с маленькой оговоркой — «в свободной продаже». У нас с продовольствием все будет в порядке, но распределяться оно будет по карточкам — воинским, рабочим и иждивенческим, они уже печатались. То есть в идеале беспрепятственно кушать смогут только участвующие в обороне полуострова лица.

В Порт-Артуре вовсю циркулировали слухи о возможной войне, но почему-то ее начало единодушно откладывалось на весну. Как-то в это не очень верилось — нападать на Артур вроде лучше, пока во Владивостоке лед. «Наверняка не обошлось без японского аналога моего информбюро», — подумал я. Не напали бы заразы узкоглазые даже раньше, чем в нашем мире, с них станется.

Мое появление в Порт-Артуре вызвало определенное любопытство, выразившееся в десятке приглашений. Я их проигнорировал. Встречи с интересными людьми и так были запланированы, а общаться с Фоком, Стесселем и прочими генералами в качестве гостя мне было просто некогда. Вот стану начальником — сами придут, если за чем-нибудь понадобятся. Но Стесселю занемоглось… По моим сведения, его достала жена — вынь ей да положь инженера Найденова! И будущий почетный сдаватель крепостей набился ко мне сам. Я принял его в своем вагоне.

Уже через десять минут я понимал, как мотивы, через полгода сподвигшие одного поручика стрелять в Стесселя, так и довольно мягкий приговор суда по этому поводу. Передо мной сидел болтливый, напыщенный и самодовольный м…, иного слова не подберешь. Ведь дурак, например, может быть и существом тихим, вполне согласным с судьбой, этот же был абсолютно уверен в собственной исключительности. Правда, к пистолету меня пока не тянуло, но правый кулак уже начал ощутимо чесаться. И в конце этот экземпляр еще намекнул, что такой небедный человек, как я, может вполне ускорить прохождение своих бумаг по местным инстанциям при его, скота, небескорыстной помощи.

«Вот хрен тебе, а не взятка, — подумал я, провожая высокого гостя до дверей. — Наболтал ты мне тут вполне достаточно, хватит на монтаж не одной фонограммы, а сразу десятка». Я прошел в спецкупе и за полчаса соорудил из записи нашего разговора другой, в котором Стессель весьма неодобрительно отзывался как о политике Николая Второго в целом, так и о его умственных качествах, — вот ведь какой нехороший человек! Завтра на основе этой компьютерной записи сделаю пластинку — и в Питер ее, спецкурьером Гоше, пусть порадует братца голосом его любимца. От дел он еще будет меня отвлекать, паскуда! И к его женушке надо будет наказать повнимательнее присмотреться, чтобы в нужный момент не думать, чем бы это посильнее напугать стерву.

С чувством плюнув в открытое окно, я вернулся к прерванному появлением визитера просмотру бумаг о нашем строительстве.

В данный момент на полуострове имелись две незавершенные стройки: закрытого пирса в Дальнем (якобы для моей личной яхты «Герасим», а на самом деле для «ракообразных») и эллинга для дирижабля-разведчика в Чалиндзе. Сам дирижабль пока пребывал в Иркутске. Оба объекта были близки к сдаче. Для быстрейшего завершения ангара не хватало сварщиков, что уже привело к отставанию от графика, пирс строился по плану, там вроде бы все было в порядке.

Значит, надо посмотреть, кого из рабочих на стройке ангара можно быстро поднатаскать в сварке, чтобы посадить хотя бы на малоответственные конструкции, да и в Дальний съездить не помешает, глянуть своими глазами на ход работ. Я сделал соответствующие пометки в блокноте.

Дальний произвел на меня двойственное впечатление. С одной стороны, ясно было видно, что он построен по хорошему плану, и в процессе рождения города этот план нарушен не был. В какой-то мере это детище свежеупокоенного министра финансов было даже красиво. Сколько же денег выкинуто на эту красоту! Три шикарных по местным меркам гостиницы, все почти пустые. Много вилл с садами, но заселены среди них не больше трети. Масса сдающихся за смешные деньги домов и квартир.

В отличие от многолюдных улочек Артура, широкие и прямые улицы Дальнего были почти пусты. Главное — в городе практически не было заметно признаков деловой жизни — тут обитали только чиновники железной дороги да персонал порта плюс рабочие таки построенного сухого дока. В западной части города квартировали офицеры из кондратенковской дивизии. Мне сказали, что до смерти Витте и назначения Алексеева наместником Дальнего Востока здесь еще было какое-то шевеление, но теперь все затихло. Город окончательно почувствовал себя никому не нужным…