Читаем Генерал Багратион. Жизнь и война полностью

Это понятно: стадо коров и быков могло пройти не более 5–6 верст в день, а пехотинец — до 25 верст. Поэтому солдатам, съевшим в дороге прихваченные с собой сухари (обычно брали сухарей на три-четыре дня), на биваках попросту было нечего есть, а это с неизбежностью порождало мародерство, грабежи. А когда есть очень хочется, патриотический характер войны не может быть препятствием для грабежа своих же соотечественников. Не меньше проблем возникало и с фуражом для коней. Митаревский пишет, что солдат велено было обеспечивать из сухарных фур, «а фураж брать, где найдется, под квитанцию…». Между тем квитанции были ничего не значащими бумажками и не препятствовали мародерству, тем более что если сена и овса у крестьян уже не было, то солдаты косили рожь и траву в ближайших окрестностях. Впрочем, как писал один из французских участников похода Митаревский, рожь и трава были скошены уже на расстоянии пяти верст от дороги. «Тут мы начали понемногу таскать, где случится, коров и свиней и варили уже для солдат пишу в котлах». Митаревский пишет, что грабить местных жителей «настоящего позволения не было, но этого начальство как будто не видало и не обращало внимания»44. Далее он описывает с юмором, как поднятое мародерами в одном из селений стадо свиней с визгом кинулось на дорогу, по которой двигались полки, и там тотчас началась «потеха» — ни одна свинья через дорогу не перебежала, все они попали в солдатские котлы… Постепенно солдаты научились находить спрятанный местными жителями в ямах хлеб, искусно выслеживать укрытую в лесах крестьянскую скотину. Заметим, что подчас мародерство было уже единственным способом раздобыть еду и корм для лошадей. Один из французов так описывает реалии жизни армии: «Несмотря на усталость и опасности, которым подвергаются люди, сворачивая с дороги… голод толкал множество людей на мародерство по деревням в двух-трех лье от дороги, которые еще не были разграблены, ни сожжены при наступлении к Москве. Много из этих мародеров было схвачено, но все же эти мародеры снабжали колонну продовольствием и спасли армию. Они возвращались с лошадьми, отобранными у жителей, и… ржаной мукой, перемешенной с отрубями и свининой , что и продавали за большие деньги, а на следующий день опять шли за добычей для продолжения торговли, но, конечно, сомнительно, чтобы они остались в барышах. Как ни плоха была мука, из нее делали размазню, которую, чтобы согреться, ели горячей».

Бивак — дом солдата

Сноровисто и согласованно действовали солдаты на биваке — одни разжигали костер, готовили еду, другие строили шалаши. Деревья для костра не рубили — «их трудно было распиливать», обычно брали дрова у местного населения или ломали сначала заборы, плетни, потом сараи и пристройки, а затем раскатывали и дома. Бывало, что в местах бивака крупного воинского соединения целые деревни исчезали без следа — дома и сараи в одно мгновение растаскивали на дрова для костров, солома с крыш тоже не пропадала — шла на подстилку и укрытие от дождя: «Делали из жердей козлы, связывали их соломой вверху, на высоте в рост человека, одну сторону переплетали поперечными жердями, прокладывали соломою, а спереди разложены огни. Таковы были наши бивуаки, но от дождя это была плохая защита — можно было спрятать одну голову». Артиллеристы покрывали лафеты кожами и под ними спали. Радожицкий, легко раненный в бою, но не оставивший товарищей, страдал от бивачной жизни: «В первый раз я почувствовал здесь беспокойство бивачной жизни: цыганские шалаши из хвороста, кой-как сплоченные и покрытые травой, составляли временные жилища наши. Дождевая мокрота и ночной холод заставляли беспрестанно перед шалашами иметь курящиеся костры, дым от сырого хвороста, мешаясь с табачным от курильщиков, щекотал горло и вынуждал слезы и кашель. Товарищи, развалившись на мокрой соломе под бурками, забавлялись кто во что горазд (в основном играли в карты. — Е. А.), но я не знал, куда деваться с ногою, везде было мне неловко, больно и, как говорится, не по нутру»51.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии