Генерал Алексеев

Алексеев провел расследование и 17 июля 1915 г. составил доклад в Ставку, в котором указывал на необходимость сосредоточить «усилия наших ученых и техников… на выработку и выдачу войскам активных средств борьбы (т.е. поражающих газовых баллонов. — В.Ц.), дабы можно было вести войну теми же способами, как и наш враг, не брезгающий никакими средствами». «В этом расследовании голос из окопов, — писал генерал, — вопль наболевшей души. Если мы еще более будем медлить, то примем на себя великий грех, который не будет прощен строевым составом армии. Нужно подумать и пощадить его нравственный дух… Артиллерии мы не можем выставить в равном количестве, особенно тяжелой. Снарядами снабдить сносно не можем даже наличное число орудий. Третий месяц не можем выработать способа отравлять врага, который вывел у меня из строя 20 000 человек». Работы по активному противодействию немецким газовым атакам проводились под личным контролем Алексеева, и уже в 1916 г. противогаз стал неотъемлемой частью снаряжения русских воинов, а на фронте было произведено несколько ответных газобаллонных атак со стороны русских.

В 1915 г. фронт остро нуждался во многом, и Михаил Васильевич регулярно «бомбардировал» Ставку и высшие военные «сферы» рапортами, докладами, телеграммами, в каждой из которых содержались настойчивые требования, убедительные просьбы решить тот или иной насущный вопрос войны. Но, пожалуй, наиболее развернутое представление о состоянии вверенного ему фронта в период «великого отступления» давал рапорт, поданный Алексеевым на имя нового главы военного ведомства генерала от инфантерии Л.Л. Поливанова 9 июля 1915 г.

Начиная доклад с описания печального опыта отступления Северо-Западного фронта, Михаил Васильевич «подчеркивал главнейшие» недостатки, «которыми страдает наша армия» и которые «ложатся неодолимым бременем на решения начальника». На первое место Алексеев ставил, конечно же, «недостаток артиллерийских снарядов». Даже последующее преодоление «снарядного голода» не устранит его последствий: «Его вполне понятное гибельное влияние в настоящий момент настолько тяжко отразится в дальнейшем, что самое обильное, но запоздалое снабжение ими войск будет не в состоянии восстановить утраченное в области духа и тактических приемов борьбы».

Оригинальным и вполне оправданным был развернутый тезис Алексеева о влиянии наступательных и оборонительных операций на настроения войск, на «дух армии». Следует отметить, что, в отличие от многих военачальников того времени, Михаил Васильевич все больше убеждался в важности вопросов военной психологии при оценке состояния российских вооруженных сил. Впоследствии, в предреволюционные и революционные 1916—1918 гг., эта убежденность подтвердится многочисленными фактами из военной и мирной жизни.

В 1915 г. на состояние «духа армии» значительное влияние оказывала степень обеспеченности вооружением и боеприпасами. Алексеев отмечал, что «недостаток снарядов» не только «побуждает к постоянной экономии их», но, прежде всего, «лишает войска веры в свои силы». «Продолжительным наличием такого состояния в войсках волей-неволей вырабатывается тактика осторожности и неуверенности. Постепенно она пускает столь глубокие корни, что станет наконец убеждением, а тогда и при обилии снарядов трудно будет ждать от войск забвения тех приемов, на которых они воспитались обстановкой. В войсках уже в настоящее время царит сознание, что немцы обладают огромным количеством снарядов и могут в любом месте потушить огонь нашей артиллерии и что в этом отношении борьба с ними бесполезна.

Действительно, обилию снарядов немцы в огромном большинстве случаев обязаны достигнутым успехам. Мощная подготовка артиллерии пробивает бреши в желательном месте, и, ободренная этой обстановкой, туда бросается их пехота, в то время как наша геройская пехота уже понесла огромные потери и подавлена сознанием своего одиночества.

Тяжело читать подлинные донесения строевых начальников с поля сражения о том, как под огнем неприятельской артиллерии гибнут их части, при молчании своей артиллерии, присутствующей здесь же на месте боя, или о невозможности атаковать нападающие массы противника, не поражаемые нашим пушечным огнем. Дерзость вражеской артиллерии и уверенность ее в своей безопасности доходят до того, что в важнейшие моменты боя она занимает иногда позиции в 2000 шагов от наших окопов…»