Читаем Гелий-3 полностью

— Ладно, — процедил Норберт, ставя стаканчики и доливая воды. — Поехали. Запястье… Курва!

— Ты еще будешь танцевать с полным подносом, — пообещал Робсон. — У нас впереди целая ночь. Долей. И вытри поднос.

х х х

Костюм состоял из узких черных брюк, белой рубашки из клонированного шелка со стоячим воротником и черного сюртука, застегивавшегося на бамбуковые колышки. Манжеты рубашки следовало вывернуть на рукава сюртука, что выглядело достаточно по-идиотски. К тому же оказалось, что Норберт должен выкрасить волосы в черный цвет и намазать их гелем, а также, что еще хуже, отрастить как минимум недельную щетину на подбородке и под носом.

— На хрена?

— Потому что ты должен выглядеть как Тарик Корчик. Более-менее.

Робсон показал ему бейдж — не обычный, пластиковый со встроенной голограммой, но вытравленный лазером на пластинке из золотистого металла, разукрашенный красными иероглифами с логотипом ресторана. Голограмма — небольшая, но с хорошим разрешением — изображала парня с продолговатым, как у Норберта, лицом. Геля и щетины наверняка было достаточно — при условии, что никто не станет к нему присматриваться с чересчур большим интересом.

— Я же тебе говорил, — объяснил Робсон. — Мы невидимы. Словно духи. Все должно получиться. Ты приходишь как Тарик, у тебя бэдж Тарика, ты выглядишь похоже на Тарика, так что ты и есть Тарик. Еще один гребаный пингвин, подающий напитки. Знаешь кого-нибудь, кто разбирается в гриме?

— Знаю, — подумав, ответил Норберт. — Мне нужна приличная голограмма этого Тарика. В хорошем разрешении.

— Сейчас перешлю тебе на омник.

— Удастся прийти туда заранее?

— Забудь. Сперва заходят правительственные чиновники и все проверяют, потом пломбируют помещение. Только потом мы проходим процедуру и собираемся в подсобке. Затем инструктаж, впускают гостей и перекрывают этаж. Мы курсируем только между кухней и залом, до окончания подачи блюд. Потом приходит распорядитель и объявляет: «Обслуживание закончено, кухня закрыта». Мы выстраиваемся у дверей и прощаемся с гостями. Потом еще раз контроль, на этот раз, чтобы проверить, что мы ничего не выносим, и в грузовой лифт. Сдаем сюртуки, спускаемся в гараж, еще один контроль, и уходим через служебный выход.

Норберт перебрал в голове несколько идей.

— А на кухню зайти получится?

Вопрос, похоже, шокировал Робсона.

— На кухню?! Мы работаем в зале. У шеф-повара Орунги восемь кулинаров и тридцать человек персонала — поваров, помощников, посудомоек. Помощник шефа Орунги по сравнению с официантом — как полковник по сравнению с рядовым. Повар — генерал, а кулинар — ангел. Сам шеф Орунга — бог. У нас есть доступ только к окну. Окно — это прилавок, на который выставляют блюда для подачи. Ты имеешь дело только с распорядителем, и только он может тебе приказывать. Всё. Единственное, что ты можешь сказать, когда тебя не спрашивают, — «да, шеф!», единственное, что можешь сделать, — забрать блюдо. Никаких дискуссий. Если не получаешь команды — возвращаешься в зал и кружишь среди гостей. Ты должен отгадывать их желания, прежде чем те придут им в голову. Не подпираешь стену, не садишься, не ходишь в сортир, не пьешь воду. Не допиваешь напитки. И никогда ничего не ешь.

Норберт покачал головой, вдруг вспомнив Каролину, постоянно жаловавшуюся на его работу: мол, ненадежная, ненастоящая, неамбициозная, а прежде всего не дающая Ощущения Безопасности. Ну и вот — к примеру, официант. Вот уж впрямь амбициозная и безопасная работа.

— У гостей тоже отбирают электронику? — спросил он. — Никаких омников, планшетов, телефонов?

— Ну что ты! У таких гостей? Как ты себе это представляешь? Это же ВИПы! Они сами их отключают и убирают в сейф. Точно так же, как и мы в Обществе дегустаторов, но это договоренность между ними. Никто не хочет очередного скандала с подслушиванием.

Норберт вздохнул. Механик был прав. Это была загадка запертой комнаты, к тому же забитой изнутри досками и залитой бетоном.

— Зато мы хотим, — напомнил он Робсону. — Именно это мы и пытаемся сделать.

х х х

Баржи неподвижно стояли в мутной воде бывшего порта, окутанные туманом, в котором маячили очертания ржавых разгрузочных кранов и корпуса старой теплоэлектростанции. Свинцовое небо сочилось моросью, которая раздражающе впитывалась в волосы и оседала на коже, пронизывая атмосферу неприятным холодом. Бетонная набережная, где когда-то громоздились гигантские отвалы убивающего планету угля, теперь стояла пустая, окрашенная навеки въевшейся черной графитной пылью. Вокруг топорщились заросли кустов, торчали остатки каких-то бараков и конструкций, из которых порезали на лом и продали все, что только можно было унести. Над головой тоскливо кричали крачки, но, не считая их, небо выглядело полностью пустым.

Перейти на страницу:

Похожие книги