Где-то у Проциона

– Но все-таки я не понял… – сказал он. – Сейчас-то что? И в Диптауне?

– И сейчас и в Диптауне мы производили ускорение своего собственного времени. Без обработки внешних потоков. При переходе же из хронопогреба в нормальное время, а затем на чердак в штатном режиме нужно обрабатывать огромный массив данных от "окружающей среды". Сейчас же вокруг нас, – Башкирцев повел рукой. – Просто картинка. Примерно как при нажатии кнопки "пауза". Это у нас называется боковым или личным временем. И может в принципе управляться каждым желающим индивидуально независимо от местонахождения… Но это, в общем, не самое главное на данный момент – из-за чего мы сюда пришли.

– Да пожалуй… – согласился Лунин.

– Ты сейчас вот что сообрази. Мы не компьютерные программы. И не искинты с эмуляцией наших личностей. Мы – живые существа. Только не на биологическом субстрате, а на самом что ни наесть фундаментальном, что имеется во Вселенной – на вакууме. Честно скажу – даже я толком не знаю, что сие в полном объеме означает. Мы над этим тут уже который год ломаем головы и пока еще очень мало выяснили. И хуже всего здесь то, что это открытие было получено во многом случайно и – главное – преждевременно.

– Почему? – не понял Лунин.

– Потому что мы попросту не можем ничего объяснить тем, кто остался снаружи. Даже прямым текстом.

– Как это?

Башкирцев невесело усмехнулся.

– А ты на себя посмотри. Вот ты уже здесь. Ты прожил у нас год. Кое-что повидал, кое в чем поучаствовал. Сильно ты веришь тому, что я тебе говорю? Или всего лишь принимаешь "к сведению"? Так и с теми. И особенно хреново, что в числе непонимающих – наше же собственное руководство. Не страной даже – я про тех и не говорю, с ними все понятно – а нашим же институтом.

– Но почему? – изумился Лунин.

Башкирцев усмехнулся еще раз.

– Банальная инерция мышления. Но так наглядно, поверь, я и сам не ожидал с ней столкнуться. Наверное, понадобится лет десять-двенадцать, а то и больше, чтоб до окружающих дошло, что происходит. Пока же нашему проекту всего только год. И ни у кого просто в голове не укладывается, что за год можно что-то такое создать. Там, снаружи, мы для всех – все еще обыкновенная лаборатория. Научившаяся делать что-то такое-эдакое, что сильно ускоряет проведение самых сложных расчетов. Так нас и воспринимают до сих пор. Несмотря на то, что фактически мы взяли под контроль и институт, и министерство и еще несколько других структур включая президентскую администрацию.

– Ни хрена себе… – только и смог выговорить Вадим. – А президента вы еще не зазомбировали?

– Нет. Да и зачем? Это было бы глупостью. Нам ведь нужно было взять управление, а не конкретного человека. А управляет страной вовсе не президент… Беда в том, что для полного захвата власти у нас просто не хватает мощности – иначе б мы это сделали.

– А надо? – спросил Лунин, чувствуя себя в этот момент заговорщиком из приключенческого фильма. То есть довольно дурацки.

– Деваться некуда, – ответил Башкирцев. – Мы слишком быстро развиваемся. То, что мы уже наразрабатывали – слишком много для одной страны. Даже для такой как Россия. У нас уже сейчас есть вещи, которые в реальности просто нечем осуществить. Если мы уйдем еще дальше – мы просто оторвемся от элементной и промышленной баз и начнем работать исключительно из собственного любопытства.

– Блин. Банда академиков… – сказал Лунин. Он просто не представлял, как вообще можно реагировать на все услышанное.

ЧАСТЬ III…ПОЛЕТ НОРМАЛЬНЫЙ

ГЛАВА 1. СТАРТ

1

Те несколько минут локально-замедленного времени, пока челнок шел до орбиты корабля, Лунин потратил на то, чтобы прийти в себя после второго переключения через ноль.

Башкирцев, конечно, был прав, говоря, что минуту в таком состоянии нормальный человек может вынести. Но от данного заявления процедура не стала приятней. А колоть Вадима стимулятором Андрей Ильич на этот раз не стал, мотивируя отказ тем, что привыкать не стоит.

В результате Вадим, вылезая из саркофага, чувствовал себя так, словно его пропустили через мясорубку. То есть весьма паршиво. Причем настолько, что даже не вспомнил о тех вопросах, которые у него на данный момент накопились. Просто лежал в кресле оформленного под стандартный пассажирский салон помещения и тупо смотрел в потолок: смотреть на соседей не имелось ни малейшего желания.

Потом откуда-то появился Витька и спас друга от всепобеждающей прострации.

Сделал Кремер это простым народным средством: коньяком. Лунин влил в себя полфляжки и понял, что скорее жив, чем мертв.

– Черт, – сказал он, отдавая фляжку обратно Кремеру. – Чтоб я еще когда согласился на этот "ноль"! Да ни в жизнь!

– А придется! – сообщил Витька, мгновенно обретая все свое ехидство.

– Чего?!

– А ты что, думаешь, мы каждый раз по неделе теряем на переходы туда-сюда?!

Вадим понял, что моргает, не зная, что сказать. Потом вспомнил совет Башкирцева задавать побольше вопросов, пусть даже и глупых и спросил:

– Дык… А чего тогда?…

– Так это мы тебя специально гнобили – как новичка! – ухмыльнулся Кремер. – Чтоб адаптировался быстрее!