Где-то там, далеко-далеко, есть Земля... (СИ)

Поднимаясь, Ирина снова и снова оглядывалась через плечо на все удаляющуюся землю. Если повезёт, следующая их встреча случится спустя несколько столетий. Если повезёт.

Примерно на половине подъёма девушку отвлёк удар по плечу, едва ощутимый под бронёй скафандра. Лёшка, стоящий сразу за ней, указал рукой на запад. С высоты открывался вид на безжизненную казахскую степь. В нескольких километрах от них на "Союз"[1] поднимались трое таких же космонавтов. На секунду Ирина даже позволила себе позавидовать им. Лёшка что-то кричал, сквозь гул подъемника и двигателей едва прорывались отдельные фразы, но Ирина и без него знала, в чём дело. Догадалась, сложила два и два ещё в тот момент, когда объявили дату старта.

По всему выходило, что командование решило совместить полезное с полезным. И старт экспедиционного корабля "Контакт-1" назначен в один день и час с запуском "Союза" не просто так. И системы ПВО почти наверняка приведены в полную боеготовность. Если повезёт, никто не заметит, что вместо одной ракеты сегодня уйдут в космос две: одна останется на околоземной орбите, вторая же...

Щелкнула лебёдка, возвещая об окончании последнего пути на Земле. Группа контакта один за одним забралась в просторное - куда шире "союзного" - нутро корабля. Первым шел Юрец Антипов с говорящим позывным Полиглот - старший лейтенант авиации и самый старший в группе, непривычно хмурый и собранный. За ним забралась Ленка Ерошко, сержант медицинских, известная своей страстью к экстремальным видам спорта. Тренировки она переносила так же хорошо, как летчики, и заметно лучше, чем сама Ирина. За Ленкой - Лёха Климов, тоже медик, до призыва успевший выучиться на хирурга и стаж заработавший уже в полевых условиях. Ирина нырнула в темное прохладное помещёние следом. Замыкали лётчики-близнецы Головины, Сашка и Мишка, солнечно-рыжие, в янтарно-рыжих же глазах даже сейчас плясали бесята. Ирина свято верила: это отличительная черта каждого рыжего на планете.

Последним поднялось командование. Возглавлял процессию полковник Акимов, как всегда бодрый, подтянутый и энергичный, усы торчком, упрямое выражение лица - казак да и только. И, в противовес образу, - колючий внимательный взгляд. Ирине всегда делалось не по себе, если Акимов случайно смотрел в её сторону. В женской казарме даже гуляла байка, мол, у него в казачьих предках колдун-чаклун[2], умевший оборачиваться волком и читать мысли. Привирают, конечно, но на глаза полковнику девушка старалась лишний раз не попадаться, хоть и уважала безмерно - за победу. Следом за Акимовым вошел странный прилизанный товарищ, скромный такой, с беглым взглядом, в идеально отутюженном костюме, в левой руке - неизменный коричневый портфель. Первое его появление день в день совпало с трагедией[3], для шестерых же солдат стало судьбоносным.

Об этом товарище, назвавшемся Борисом Ивановичем, слухи ходили куда более однозначные. С первых слов стало понятно, что в Партии он занимает не последний пост, а уж к какой информации он имеет доступ, можно было только догадываться по тем обрывочным сведениям, лавина которых обрушилась на недоумевающих молодых людей. Ирина отчетливо помнила, как после "разговора по душам" они остались вшестером в небольшой аудитории в здании штаба, куда их вызвали, едва отгремели последние звуки траурного марша.

- Мне одно не понятно во всей этой ситуации, - задумчиво говорил тогда Юрец. - Чем мы провинились перед Родиной?

- Те крохи, которые нам открыли, тянут на расстрел, - согласилась Ирина. Девушку разрывало изнутри от противоречивых чувств. Детская ещё любознательность и трепет перед тайнами натолкнулись на приколоченную армейской дисциплиной привычку: один приказ - одно действие. Никаких лишних вопросов, никакого любопытства. Служить своей стране, любить свою страну и не совать нос в тайны своей страны.

- Ой, страшно, - вздохнула Ленка, и никто даже не подумал упрекнуть её в недостойном советского солдата малодушии.

- А мне вот что интересно, - влез Лёшка, болтун ужасный, такого не исправят ни дисциплина, ни могила. - Про Гагарина - это правда? И про двигатель...

- Стал бы он тебе врать, - протянула Ленка. - Такие шишки шутки не шутят...

- Да какие шишки? Он мог хоть Каменевым представиться, хоть Железным Феликсом!

- Однако не представился. - Юрец рубанул рукой по воздуху, как бы пресекая дальнейшие споры. - Стало быть, теперь мы с вами космонавты, товарищи. С чем нас и поздравляю.

Близнецы, так и не сказавшие ни слова с момента появления Бориса Ивановича, лишь переглянулись да синхронно пожали плечами, демонстрируя природную симметрию.

Сейчас, пять лет спустя, страх перед неизвестным и перед расправой Родины сменился азартом и жаждой нового. Не приходилось больше сомневаться ни в существовании чудо-двигателя, ни в его надежности. Ирина чувствовала, как сильно, ровно и размеренно бьется сердце. Неужели остальные не слышат этих гулких ударов о толстые стенки скафандра?