Где-то рядом. Часть 1

А вечером, перед заходом солнца, Филипп настоял, чтобы мы её открыли. Нам попалось что-то из слов Царя Соломона. Это потом я узнал, что был он сыном царя Давида, из рода которого произошёл Христос. Но тогда меня удивили прочитанные нами слова: «Доколе ты, ленивец, будешь спать? когда ты встанешь от сна твоего? Немного поспишь, немного подремлешь, немного, сложив руки, полежишь: и придёт, как прохожий, бедность твоя, и нужда твоя, как разбойник». Ведь это были слова моего отца. Конечно, он говорил не так красиво, но с самого рождения он учил меня трудиться. Он и сам, сколько я помню его, никогда не сидел без дела, и смысл моего воспитания ему виделся в том, чтобы привить мне любовь к труду, и сразу вспомнилось, как сидели мы вместе с отцом, мастеря полки для дома, как ремонтировали старый дедовский автомобиль. Моя учёба, выбор профессии, работа подхлёстывались страхом бедности и нужды, а ещё нежеланием расстроить отца.

Солнце клонилось к горизонту, а мы сидели с Филиппом у раскрытой книги и болтали о годах учёбы. Филипп вспомнил свой институт. Он учился прилежно, рано пошел работать потому, что также, как и я, боялся в душе нищеты и был счастлив, когда выбранная профессия принесла первый заработок. Он любил мастерить, придумывать технику, изобретать, и сокрушался теперь о том, что все его нынешние работы не требуют от него этого его умения.

На следующий день снова был рассвет и снова с восходом солнца мы принялись за работу. Только вместо привычного нам купания в море Филипп вдруг предложил:

— А давай почитаем?

Я согласился. Световой день в этих местах длился недолго. Мы открыли книгу. Помню, Филипп читал из неё что-то, пока очередные строки не заставили мою душу всколыхнуться: «Добродетельная жена — венец для мужа своего; а позорная — как гниль в костях его».

— Постой, — прервал я тут же Филиппа. — Мне кажется, что это интересная мысль. А что, если хорошая жена даётся судьбой, как награда?

— Пожалуй, — почесал голову Филипп. — Тогда следующий вопрос — что нужно, чтобы заслужить её?

И мы тут же принялись рассуждать о женщинах.

Чтобы не выбиваться из графика нам пришлось на время отложить книгу, но наших рассуждений мы уже не бросали. Вспомнились прочитанные ранее слова: «Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и — безрассудная» и «Не пожелай красоты её в сердце твоём, и да не увлечёт она тебя ресницами своими; потому что из-за жены блудной обнищевают до куска хлеба».

В тот вечер после захода солнца мы впервые нарушили инструкции, и зажгли сооружённую нами из ветки кустарника лучину. Потрескивая, горела наша самодельная свеча и в её тусклом свете мы открыли первую главу «Бытие» о сотворении мира. То, что описывалось там, выглядело фантастично, но, как сейчас помню, что слова «не хорошо человеку быть одному» вызвали у нас новый виток обсуждений.

— Видишь, как всё просто, — разгорячённо говорил Филипп. — Современные люди ищут смысл отношений, а всё так просто и ясно, не хорошо человеку быть одному и всё. «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» …

Филипп продолжал перечитывать и перечитывать эту фразу.

— Знаешь, что мне подумалось, — наконец, сказал он. — Представь мир, в котором ещё никого нет, только природа, животные и первый человек, и вот уже тут же он получает жену. И не так, как у животных, чтобы плодиться и размножаться, а «сотворим ему помощника, соответственного ему». Понимаешь, жёны созданы для того, чтобы быть нам помощниками…

— Созданы то созданы, да где ж теперь такую найти… — грустно протянул я.

— Найдём, — уверенно сказал Филипп. — Вон посмотри, природа, звери — всё сохранились до наших времён, значит и женщины-помощницы тоже…

Да что же это за книга, слова которой так странно отзывались в душе эхом давно знакомого, но отвергнутого, как рудимент, как ненужные современной цивилизации знания.

В следующие несколько дней мы читали наугад строки из Библии, пока какая-нибудь из них не находила отклик в наших умах и тогда начиналась беседа. Те наши разговоры, те рассуждения, первые, подчас нелепые, я теперь берегу в своей памяти, как бесценные моменты. Мы читали про всё — про людей, наш мир и нас самих.

Так прошло недели две. Работа ладилась. Мы забросили наши дневные купания и теперь лишь иногда позволяли себе насладиться видом лазурного моря, как великим шедевром, созданным для человека кем-то свыше…

— Как думаешь, а Бог все-таки есть? — спросил я как-то Филиппа, когда мы, лёжа после обеда на песке под резными листьями пальм, наслаждались подаренной их тенью блаженной прохладой.

— Я не знаю, — честно признался тогда Филипп. — Может быть сейчас мы попали в то время, и примерно в то место, что описано в книге. Может где-то рядом ходит Адам и беседует с Богом, но мы их не видим, потому что нам нельзя покидать пределов нашего квадранта…

И вот как-то в один день Филипп предложил:

— Давай почитаем Евангелие.