Где-то рядом. Часть 1

Виктор вышел на балкон. Улица, раскинувшаяся внизу, сияла и блестела чистотой вымытых к этому часу тротуаров. Воздух был настолько свеж и чист, что хотелось вдыхать его большими глотками.

Всё в Сити было как-то странно и ново. Не было привычной для этого города суеты, погода вот уже второй день была до странности благоприятной.

Виктор оделся и спустился вниз. Марта, администратор, радостно поздоровалась с ним из-за своей стойки.

— Ваши друзья, с которыми вы прибыли вчера, просили вас не будить. У них сегодня дела в городе, ещё в семь утра они покинули гостиницу и просили предупредить вас о том, что вернутся только к ужину. Вы можете пока позавтракать.

Виктор отправился вниз. Тут под сводами уютного зала-ресторана уже пахло сдобной выпечкой и ароматным кофе. Стол для завтрака был уставлен множеством блюд, что было нехарактерно для гостиниц такого уровня, всё было красиво украшено и выглядело весьма аппетитно. Выбрав что-то наугад, Виктор удивился тому, что еда оказалось невероятно вкусной.

Вернувшись к общему столу за добавкой, Виктор увидел то, что поразило его немало. Дверь в кухню, была открыта, и там повар, обычный гостиничный повар, не просто готовил еду, а творил нечто невообразимое. Он работал так самозабвенно, как играл бы музыку талантливый музыкант или писал бы картину самый именитый художник. Его ловкие руки порхали, будто он был дирижёром этого бушующего звуками и запахами пространства. Что-то бурлило в больших кастрюлях и маленьких кастрюльках, шипело на противнях и сковородах, жарилось, тушилось, пеклось, клокотало, повинуясь

его движениям. Он трудился пылко, виртуозно и невозможно было поверить в то, что этот человек всего лишь готовит завтрак для пары десятков постояльцев рядовой гостиницы. Увидев Виктора, повар улыбнулся и тут же направился к нему. Он нёс на сковороде ещё шипящее горячим ароматом ризотто. Как же это было вкусно! Подходя за очередной добавкой, Виктору подумалось, что вот перед ним поистине счастливый человек, который просто любит свою работу, жаль, что таких, по-видимому, единицы. Покидая зал ресторана, Виктор не удержался от того, чтобы ещё раз не заглянуть в открытый проём кухни, и там он увидел повара второго. Тот жарил блинчики, самые обычные блинчики, но как? Как он мог делать это так вдохновенно? Что в этом рутинном занятии было такого, что заставляло повара мечтательно молчать, и в упоении закрывать глаза, и снимать со сковороды своими тонкими пальцами не блинчики, нет, а тончайшее кружево? Думал ли он в этот момент о чудесах далёких стран, либо же представлял себя в объятьях какой-нибудь неземной красавицы, перебирающей своими нежными пальцами его кудри, но нет, он был просто самозабвенно увлечён своим трудом. Как такое могло быть?

Поднимался Виктор в свой номер в полной решимости во всём разобраться. Город и жители его были нетипично хороши. Было понятно, что это был новый Сити. Внешне всё было прежним, тот же порядок улиц, та же архитектура домов, но в остальном всё было совершенно иным. Что же произошло? Где они приземлились?

Обратный перелёт был запланирован через три дня, а значит, три дня Виктор проведёт в этом необычном месте.

Завалившись на кровать в своём номере, Виктор включил телевизор. Сначала он не заметил ничего необычного, стандартные каналы, обычные программы. Странности начались минут через пять. Хорошо знакомые фильмы были иными. Их кто-то переснял. Во-первых, в них не было той однозначности, к которой приучил своих зрителей современный кинематограф. Картины стали тоньше, граница между добром и злом едва уловима. Воспитанный на комиксах Виктор уже не брался с точностью сказать, кто в картине положительный, а кто отрицательный герой. Персонажи стали многограннее, сложнее. Во-вторых, из лент совершенно исчезли сцены насилия. Переключаясь с канала на канал, за десять минут Виктор нигде не встретил кадров драк, насилия, жестокости. Зато внутренний мир героев открывался теперь таком многообразии, что сюжет не только не проигрывал, но захватывал борьбой каждого персонажа… с самим собой, со своими пороками, страхами, чувствами. В исторических фильмах великие стратеги не завоёвывали, а лишь разрабатывали в уме планы вторжения в другие страны. Наполеон был Наполеоном только лишь в своих мечтах. В драмах женщины были не развратны, и, преодолевая собственные дурные помысли, все-таки оставались целомудренно чисты. Даже Терминатор не был похож на себя. Бездушная машина прилетела в прошлое не убивать, а в надежде предупредить людей о предстоящей катастрофе.