Где-то на Северном Донце

— Не люблю, когда встречают и провожают. Особенно родственники. Охи да вздохи, наказы да наставления. Тошно. Люблю приезжать внезапно, застать, как говорится, врасплох…

— Но все-таки с таким грузом…

— А-а… Ерунда. Откуда я могла знать, что не окажется оказии да вдобавок оторвется эта проклятая ручка? Зато прогулка какая! День-то сегодня какой праздничный! Благодать! В городе такого не увидишь.

— Не увидишь, — охотно согласился Малышкин, ничуть не сомневаясь в искренности девушки.

— Да что это мы все экивоками всякими. Давайте познакомимся, — вдруг предложила она и протянула тонкую руку: — Еленка.

— Петр… — с обычной официальностью произнес Малышкин и тут же сконфузился, поняв всю неуместность такого казенного тона. — То есть Петя…

— Ой, какой вы серьезный! — весело наморщила свой тонкий красивый носик Еленка. — Петр… В этом действительно есть что-то каменное, а вот Петя — другое дело. Петя-петушок, золотой гребешок… Звучит? Звучит!

Окончательно сконфузившийся Малышкин схватился за чемодан.

Всю дорогу до деревни он мысленно улыбался, повторяя про себя: «Еленка… Еленка… Еленка…» Нет, она не рисовалась. Никакое другое имя не шло так к этому звонкоголосому, золотисто-голубому чуду, которое он случайно встретил под сегодняшним чистым, праздничным небом. Именно так, и никак иначе, должны были именовать девушку все знавшие ее люди — Малышкин был в том убежден.

— Заходите когда-нибудь в гости, Петя! — пригласила она, когда он донес чемодан до нужного дома. — Не стесняйтесь. Мне будет очень приятно. — И посмотрела на Малышкина таким долгим, внимательным взглядом, что у того оборвалось что-то внутри, ударило жаром в голову: «Пропал, бесповоротно пропал, Петька…»

Зайти в гости Малышкину так и не пришлось. По прихоти военной судьбы их часть сначала участвовала в длительных полевых учениях, а потом рота была направлена в город для несения караульной службы. Но Малышкин прочно хранил в памяти ту обычную и в то же время для него лично совершенно необычную встречу. И при каждом воспоминании заново испытывал волнующее ощущение красоты, чистоты, непосредственности, которые несла в себе золотисто-голубая девушка, назвавшаяся Еленкой…

11

Человек, однажды встретившийся с чудом, а потом столкнувшийся с таким чудом вторично — невольно может поверить в чудеса. Нечто подобное ощутил Малышкин, встретив той же осенью Еленку. Они случайно столкнулись на конечной трамвайной остановке, и у Малышкина перехватило горло от внезапного, острого предчувствия счастья.

Она сразу узнала его.

— Здравствуй, Петя! — Еленка с улыбчивым любопытством уставилась на Малышкина своими большущими, веселыми глазами. — Вот так встреча! Правду говорят, что мир тесен!

А он стиснул в своей ладони ее прохладные тонкие пальцы и никак не мог найти ни одного подходящего слова. Лишь улыбался обрадованно и глупо.

— Ты откуда и куда?

— Оттуда, — махнул он свободной рукой в сторону военного городка. — В увольнение.

Стуча на стыках колесами, медленно подполз трамвай. Ожидавшие пассажиры дружно двинулись к вагону.

— Отойдем в сторону, — предложила Еленка.

Продолжая держаться за тонкие мягкие пальцы, он послушно пошел вслед за ней. Они сели на скамейку, а Малышкин все так же бережно держал ее руку, словно боялся потерять что-то драгоценное, и улыбался все той же радостной, глупой улыбкой.

— Так, значит, ты в увольнении? — Еленка не отбирала пальцы.

— В увольнении, Еленка! — не замечая, что и сам перешел на «ты», кивнул Малышкин.

— Вот и отлично! — чему-то обрадовалась она. — А у меня как раз лишний билет в кино. Идем?

— Идем! — с энтузиазмом согласился Малышкин, не интересуясь, на какой фильм, почему у нее именно сегодня вдруг оказался лишний билет и почему она так одета.

Еленка была в голубом спортивном костюме, в голубых кедах, спутавшиеся прядки пшенично-золотистых волос озорно выбивались из-под вязаной голубой шапочки. И Малышкин наконец понял, что она любит голубой цвет, что он ей к лицу, что Еленка сегодня еще красивее, чем тогда, при первой их встрече.

— Тогда все в порядке, — весело сказала она, взглянув на часы. — Времени хватает. Дойдем до моего дома. Я переоденусь — и двинем в кино.

Впервые в жизни Малышкин отважился на неуклюжий комплимент:

— Ты и в этом отлично выглядишь.

Еленка засмеялась:

— Не умеешь. Комплименты — не твое амплуа.

— Ну, все-таки…

— Надо переодеться, а то моя строгая маман с ума сойдет. В чем на тренировку — в том же и в общественное место? Ужас! — Она смешливо вытаращила глаза: — Дикость!

— Ничего особенного. Теперь многие так ходят.

— Все равно пойдем. — Еленка перестала улыбаться, тихо попросила: — Все-таки отдай мне руку…

Малышкин неохотно отпустил ее пальцы, а она, посмотрев на него точь-в-точь как летом в деревне — долгим, внимательным взглядом, вдруг очень серьезно сказала:

— Не надо меня держать. Я никуда от тебя не убегу.

И опять у Малышкина что-то оборвалось внутри, опять ударило жаром в голову: «Пропал, бесповоротно пропал, Петька…»