Где ночует зимний ветер

На троллейбусной остановке я столкнулась с высоким парнем. На рукаве его пальто красовалась красная повязка. Парень выжидающе смотрел на меня, требуя, чтобы я его узнала.

Я хотела обойти его, но не смогла. Глаза удерживали, как крепкий магнит. Беспокойная мысль острым гвоздем засела в мозгу. «Где я его видела, где встречала?». Чтобы скрыть свое замешательство, чуть-чуть улыбнулась, стараясь придать своему лицу больше приветливости.

Парень явно издевался над моей растерянностью. Веселые бесенята прыгали в его темных глазах.

— Олег! — крикнула я нетерпеливо, радостно и удивленно, округляя глаза. Наконец-то вспомнила. Да это токарь с завода шлифовальных станков. Танцевала с ним танго под хриплую пластинку.

— Узнала, а я подумал, что ты задаешься, — сказал он, пожимая мне крепко руку. — Имя я твое помню. Анфиса. Как живешь? Экзамены сдала?

— Экзамены сдам, ждать еще немного осталось, — сказала я, переходя на шутливый тон разговора. — Имя запомнил? Точно — Анфиса! — Во время танца мне было легко говорить с ним. — Билеты зубрю.

— Зубрила! — Олег весело засмеялся.

— Самая настоящая. А ты почему с красной повязкой гуляешь?

— Дружинник. Гроза для пьяниц и хулиганов. Ты наших ребят здесь не видела? Кукушкин тоже с нами дежурит. Мы к пятнадцатому отделению прикреплены. Отделение здесь в переулке.

— Ты ловил жуликов?

— Тебе правду сказать? — Олег шагнул ко мне, нагнулся и пробасил на ухо: — Ни одного… Пьяных приводил, а воры пока не попадались.

— А я думала, ты настоящий дружинник.

— Настоящий и есть… Ты лучше скажи, почему ваши ребята больше не звонят нам?

— К экзаменам готовятся. К тому же раздумывают, идти или не идти.

— Пускай не сомневаются. Выучу на токаря…

— Мне тоже поможешь?

— А ты как думала? Звони добавочный три сорок, комитет комсомола. Меня не будет — Васю Кукушкина спроси. Ты звони… Заводные девчонки нам нужны…

— Я побегу! Подруга меня ждет. Пока, Олег — торопливо ткнула ему руку дощечкой.

«Заводная девчонка, — подумала я о себе с радостью. — Олег правильно определил — заводная». Подошла к витрине магазина и посмотрела на свое отражение в большом стекле. На задорное, улыбающееся лицо. «Олег хороший парень. Обрадуется, когда я приду в цех. Обещал всему научить!»

Представила себя на заводе в цехе. Стою около стайка. Передо мной маленькие колесики и ручки. Змейкой крутится длинная стружка. Надо все же поговорить и с Машей Корольковой. А вдруг она решит вместе со мной идти работать на завод?

Скоро я уже была около нашего старого дома. Одним махом влетела по скрипучей лестнице на третий этаж. Торопливо впилась в круглую кнопку звонка, не отпускала ее, пока не послышались торопливые шаги.

Дверь открыла Алевтина Васильевна. Ее лицо было злым. Маленькие глазки метали искристые молнии.

— Фисана, ты должна знать: два звонка ко мне!

— Простите.

— Я не нанималась всем двери открывать, а особенно тебе!

Вспомнила пенсионерку Абажуркину Серафиму Ивановну. Она хотя ворчала, но не была такой злой. «Надо нам скорей переезжать. Потороплю маму, — подумала я нетерпеливо, но тут же усмехнулась: — Но тогда я буду жить слишком далеко от Алика. Как же я обойдусь без его телефонных звонков. Как будем договариваться о встречах?».

Я остановилась на пороге. Комната наша маленькая — метров пятнадцать. Круглый стол делил ее пополам. Слева — диван, а справа — мамина кровать. Шкаф, буфет с посудой, полка с книгами и учебниками — вся мебель.

Выше дивана с резной спинкой прибито зеркало. Когда надо причесываться, забираюсь на стул или прыгаю на диван. Под потолком — черная тарелка репродуктора «Рекорд».

— Фисана, ты опять нагрубила Алевтине Васильевне. Жалуется она на тебя, — увидев меня, сказала с упреком мама.

— Дверь она открыла. Я ей ничего грубого не сказала… Она ругалась. Мама, когда мы переедем?

— Ты права… Можем хоть завтра… Я хотела немного денег собрать… купить тебе тахту…

— Мама, у меня нет белого платья. В школе у нас будет выпускной вечер.

— Знаю, дочка. — Мама вздохнула, присела к столу. Положила перед собой тяжелые, натруженные руки. — Туфли надо…

— После школьного бала мы пойдем на Красную площадь… Туда приходят классами… Так заведено.

— Знаю, Фисана… Отец не дождался твоего праздника, — она рукой смахнула слезы.

— Мама, ребята решили идти работать на завод шлифовальных станков. Меня уговаривали… Рабочие там хорошо зарабатывают… Сначала буду учеником… Потом разряд присвоят…

— Отец хотел, чтобы ты стала врачом. Ты помнишь?

— Помню, — как эхо, откликнулась я. — Помню… Пойду работать, а учиться буду вечером.

— Смотри, Фисана… Ты уже взрослая… Поговорить нам надо. Хочу с тобой я посоветоваться. Помнишь, Кузьма Егорович к нам приходил… Я прописать его решила… Человек он хороший… У нас мастером работает…

— Прописать? А зачем?

— С нами будет жить…

Я просто остолбенела.

— Ты что, мама?.. Как ты можешь, изменить… а папа… Ты его не любила?

— Фисана, любила! Очень любила… Жизнь моя проходит… Ты скоро улетишь, а я останусь одна в четырех стенах… Одна…