Гассенди

Всякое восприятие есть субъективный образ объективного мира. «Разве не общеизвестно, что всякое восприятие зависит от воспринимающего?Как может случиться, что при таком различии воспринимающих органов образ одной и той же вещи не был воспринят… по-разному, не был видоизменен сообразно различию в их строении, не принял бы надлежащую форму, не получил своеобразную окраску и как бы отметку?» (5, т. 2, стр. 345–346). Точно так же как не существует объекта, который не был бы особенным, не существует и субъекта «как такового», субъекта «вообще», который не обладал бы какой-либо особенностью. И эта особенность не может не сказываться на различии восприятия одного и того же объекта различными субъектами.

Говоря об активной роли субъекта в акте восприятия, Гассенди имеет в виду не только и не столько «субъективность» в смысле единичных, индивидуальных различий (значения которой он не упускает из виду), но главным образом родовые и видовые различия. Ведь способностью чувствовать обладают не одни люди, но и другие, самые различные, живые существа «наряду с людьми видят, слышат, ощущают запахи, вкус, тепло, холод и прочие качества [вещей], воспринимаемые при соприкосновении» (5, т. 2, стр. 343). Причем, поскольку разные животные обладают различным строением организма, они воспринимают одни и те же явления по-разному, а органы чувств некоторых из них превосходят человеческие совершенством своего восприятия. К тому же люди ограничены пятью природными чувствами, воспринимающими как одни и те же, так и разные качества специфическим образом. Кто может сомневаться в том, что, если бы мы обладали шестью или восьмью органами чувств, притом иначе устроенными, образы вещей представлялись бы нам по-иному? К этому следует добавить, что «всякий человек обладает особой конституцией или особым строением органов чувств» (5, т. 1, стр. 104) и один и тот же человек, находясь в различных состояниях, по-разному воспринимает одни и те же вещи. Отсюда следует, что «всякую вещь можно считать такой, какой она кому-нибудь представляется, но нельзя говорить, что она такова от природы» (5, т. 2, стр. 357), ибо иным существам или одним и тем же существам в разное время она представляется иначе. Но если одна и та же вещь в зависимости от воспринимающего органа воспринимается различно, а судим мы о вещах на основании свидетельства наших чувств, как же можно в таком случае «смотреть на чувства как на какое-то верховное судилище и высший критерий?..» (5, т. 2, стр. 342). А разве наши ощущения не вводят нас порою в заблуждение, не дают превратного представления о вещах? И коль скоро одна и та же вещь порождает различные ее восприятия, какое из них и на каком основании дает о ней правильное представление?