Гарри Поттер и Тайный грех

Еще долго он лежал на постели, вспоминая произошедшее. И откуда-то из глубины его сердца поднималось мучительное раскаяние и стыд: в борьбе с бесами он обидел человека, который отнесся к нему с теплотой, дал работу и...

И тут-то душу Гарри начинали терзать противоречивые мысли. Разве просто так тот предложил ему работу? Он слышал случайный разговор Виктора Крама и Луны: устроиться в Лондон Бридж Хоспитал было практически невозможно, и никто не брал санитаров без опыта работы. Возможно, Виктор и Луна обсуждали именно его, Гарри. Подслушивать было грехом, и юноша так и не выяснил, о ком те говорили.

Пытаясь разобраться в самом себе, Гарри нашел источник своей боли и тонкого гложущего чувства вины.

Мужчина, тянущий к нему руки, слишком взволнованный, чтобы думать об упавшем на пол полотенце. «Гарри, да что с тобой», — и полные тревоги черные глаза.

«Он ничего не понял, — огорченно думал молодой человек. — Я разговаривал с бесом, а вовсе не с ним».

Мысль о том, что придется объяснять ситуацию и извиняться, поначалу взволновала юношу, но после некоторых раздумий он немного успокоился: все равно разговора о мужеложстве и одержимости бесами не избежать.

Вдобавок ко вчерашним бедам Гарри поджидали свежие бесы, организовавшие сегодняшнее светопреставление — кассовый фильм о грешных мужеложцах со странным названием «Поймать Радугу». Гарри был так взволнован, что утреннюю воскресную проповедь слушал в пол-уха. Его мысли назойливо вертелись вокруг борьбы с бесами. Иногда, когда он концентрировался на светлой любви Отца, побеждал он, Гарри, а иногда, когда закрывал глаза и видел мужское тело — подтянутое, с плоским животом, рельефными линиями бедер, и совсем черными на фоне белой кожи волосами внизу живота, там, где красовался слегка возбужденный член — источник греха, — тогда побеждал бес. Юноша видел это тело какие-то секунды, но сейчас злодейка-память услужливо возвращала ему подробности: маленький темный сосок, — второй прикрывало полотенце, влажные волосы в паху, капельки влаги на груди, тонкий извилистый шрам на запястье, прилипшие к скулам темные пряди. Спящий источник греха не казался слишком большим, но Гарри вынужден был признать, что он так красив и нежен с виду, что при одной мысли о прикосновении к нему собственное грешное тело юного евангелиста начинало дрожать, непослушная плоть наливалась кровью, а рот невольно наполнялся слюной.

— Аминь, — автоматически сказал он вместе со всеми.

О чем говорил последние полчаса пастор, так и осталось тайной — хохочущие бесы завесили картины Духа Святого красным махровым полотенцем.

Прихожане начали расходиться. Сквозь толпу к Гарри пробрались сестра Гермиона и брат Рон. У обоих был вид заговорщиков.

— Надо поговорить, — сказал Рон, нервно озираясь по сторонам.

Было решено немного пройтись по Орли-сквер и посидеть на скамейке.

Погода была замечательная, в зеленых глубинах небольшого парка была приятная прохлада и тишина, лишь изредка нарушаемая резкими вскриками соек. Гарри купил три порции мороженого — в пятницу он получил зарплату и казался себе богачом.

Все трое уселись в тени под липами.

— Гарри, — начала Гермиона, — как ты полагаешь, учение пастора Дамблдора о бесах... Не кажется ли оно тебе несколько старомодным?

Юный евангелист замер с мороженым в руке.

— Н-нет... не думаю, — осторожно сказал он. — А что?

— Мы с Роном считаем, что пастор сам себе противоречит. Он сказал, врага нужно знать. При этом Дамблдор заявляет, что грех смотреть такие фильмы, как «Поймать Радугу». Как же мы можем спасти нашу церковь, если трусливо отвернемся от дьявола?

Гарри озадаченно уставился на приятелей.

— Мы молимся... Разве этого мало? — он посмотрел, как широкий язык Рона с наслаждением проводит по шарику мороженого.

— Конечно, мало. Сам Иисус спускался в ад. Сын Божий шел к грешникам, спасал заблудших овец, отбившихся от стада. «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию», говорил нам Господь, — сказала Гермиона, листая Писание. — Вот, в Послании к Римлянам...

— Не ищи, Герми, — перебил Рон. — Тут и так все ясно: надо идти к грешникам, а мы сидим промеж друг друга, святостью наполняемся, — он сочно лизнул мороженое. — Надо быть ближе к жизни. Я бы так вообще поехал куда-нибудь в Африку, пигмеям Слово нести. А у нас все благочинно, туда не ходи, то не смотри, как же тогда принести грешникам свет?

— Но мы же благовествуем на улицах, — пробормотал Гарри, неотрывно глядя, как тает мороженое Рона под сильным жадным языком. По его бедрам вдруг побежали опасные щекочущие мурашки.

— Гарри, сам подумай, сколько по улицам ходит настоящих, махровых грешников?

— Не считал, — юноша посмотрел на Гермиону и удивился: она аккуратно откусывала края вафельного стаканчика, не трогая сам пломбирный шарик. — Ты не ешь мороженое? — спросил он.

— Вот эту верхнюю часть — не ем, — сурово сказала Гермиона и вытряхнула шарик в мусорку. — Извините, мальчики, но он мне кое-что нечестивое напоминает.

— Лучше бы мне отдала, я бы съел, — вздохнул Рон.