Гарри Поттер и Тайный грех

Великан начал с того, что отвел Гарри в санкомнату. К удивлению юноши, оказалось, рабочий день начинается с ритуала: душ и всевозможные очищающие мероприятия оказались священнодействием. Наконец, ангельски чистый Гарри был проведен в комнату для младшего персонала. В ней обнаружились ряды металлических шкафчиков, пара столов и несколько кушеток. На одной из них, свернувшись калачиком, храпел какой-то коротко стриженый парень в мятом халате и съехавшей на ухо шапочке.

— Виктор, — окликнул его Хагрид. Тот что-то промычал, но не пошевелился.

Великан выдал Гарри зеленый халат, фартук, штаны, обувь и шапочку. Гарри почувствовал себя на голову выше — теперь он ничем не отличался от настоящего санитара.

— Ох, а глаза-то какие зеленые, — заметил Хагрид.

— Это от халата, — буркнул Гарри. Он не любил, когда ему напоминали про цвет его глаз, — всё у него вечно не так, как у других.

— Крам! — вдруг рявкнул Хагрид. — Чрезвычайный режим номер один!

Лежащий на кушетке парень мгновенно вскочил и уставился на Хагрида сердитыми сонными глазами.

— Вставай, доктор на подходе, — спокойно сказал Хагрид, вытягивая из коробки свежие перчатки для себя и Гарри.

— Скотобойня по тебе плачет, Хагрид, — пробурчал Виктор и кивнул на Гарри: — Новенький?

— Да, я только сегодня... — обрадовался Гарри. — Меня зовут Гарри.

— Я не собираюсь запоминать, как тебя зовут, — не слишком дружелюбно сказал Виктор. — Только запомнишь — уже сбежал. Надоело уже. Посмотрим, сколько ты продержишься, — парень подошел к умывальнику и начал плескать себе воду в лицо.

— Идем, Гарри, — позвал юношу Хагрид. — Виктор вообще хороший парень, ты не думай ничего-то.

Великан начал с экскурсии по отделению, попутно знакомя Гарри с медперсоналом. Все были в одинаковых халатах и шапочках, и у всех были измятые усталые лица и красные глаза — награда за ночное дежурство.

Помещений, которые должен был убирать Гарри, оказалось довольно много: операционная, ординаторские кардиохирургов и анестезиологов, комната отдыха персонала, кабинет старшей сестры, комната санитаров и санкомната, предоперационная, наркозная, аппаратная, и, наконец, самое главное — палата интенсивной терапии, где лежали маленькие пациенты кардиоцентра.

— А вот наши малыши, — сказал Хагрид, улыбаясь, как довольный отец семейства.

Гарри расширившимися глазами смотрел на детей. Конечно, он видел малышей и раньше, — спокойные или даже плачущие, они никогда не вызывали у него каких-то особенных чувств. Но то, что он увидел в этой палате, потрясло его до глубины души.

Палата интенсивной терапии была довольно большая, и Гарри сначала заметил только четверых. Он решил, что это новорожденные — такие они были маленькие. Личики детей казались неестественно бледными, рты прикрыты прозрачными масками, от которых тянулись дыхательные трубки, к синюшной коже прикреплены пластырями электроды. Постели выглядели огромными для их маленьких жалких тел. Правда, постелями эти сооружения назвать было трудно — скорей тележки, где боролись за угасающую жизнь маленькие существа, опутанные пластиковыми трубками и непонятными проводами. Гарри осторожно приблизился к одному ребенку. Малыш не спал. На синеватом бескровном лице жили одни глаза — широко раскрытые, страдающие и уже какие-то неземные, как глаза пришельца с другой планеты.

Гарри почувствовал, как к его горлу подступает комок слез.

«Господи, дай мне силы», — мысленно взмолился он. К такому зрелищу он оказался не готов.

Хагрид, казалось, ничего не заметил.

— Ишь, не спит. Это Тони, ему пять месяцев, — сказал он. — Ну, кнешна, может его в детском приюте и по-другому назовут, но у нас он — Тони.

— Разве у него нет родителей? — взволнованно спросил Гарри.

— Отказались, — махнул рукой Хагрид. — Кому такие нужны. Даже если выживут после операции, потом сколько выхаживать, — вздохнул он. Он ткнул пальцем в какую-то картонку, прикрепленную к каталке Тони: — Вот, видишь, «Пен-та-да Фал-ло», — по слогам прочитал великан.

— Пентада? — Гарри недоуменно моргнул.

— Не знаю, диагноз такой. Придет доктор Люпин, можешь спросить. Мне без разницы, как их болезни называются. Одно и то же значат — несовместимые с жизнью.

Гарри нахмурился.

— Доктор Люпин? Разве не профессор Снейп?

— Доктор Снейп? Так он же, это самое, в другой кардиохирургии. У взрослых. Он разве тебе не сказал?

— Нет, — Гарри закусил губу. Известие его отчего-то расстроило. Он был уверен, что профессор будет рядом.

— Ну, если сложные операции, то Снейпа вызывают, кнешна, — сказал Хагрид. — Вот завтра он будет Тони оперировать. А так вообще — доктор Люпин, и ассистенты — доктор Блэк и доктор Слагхорн. Ты не переживай, Люпин добрый. Не как Снейп.

Гарри открыл рот, чтобы сказать, что профессор Снейп не такой уж и злой, но Хагрид его перебил:

— Потом всех узнаешь, познакомишься. Вот, смотри, это Кэти и Майкл. Их сегодня доктор Люпин оперирует. Давай мы с тобой всё приберем, я тебе всё покажу, как и что, а там смотри — будешь сам справляться. А болтать некогда тут.