Гарри Поттер и Принц-полукровка

Гарри собрался уже отложить учебник, но тут заметил загнутый уголок страницы и, раскрыв на ней книгу, увидел заклинание Сектумсемпра с пометкой: «От врагов», которое попалось ему на глаза несколько недель назад. Он так до сих пор и не выяснил, как это заклинание действует, — главным образом, потому, что не хотел испытывать его в присутствии Гермионы. Впрочем, Гарри подумывал и о том, чтобы испробовать его на Маклаггене — как только удастся застать того врасплох.

Единственным, кому возвращение Кэти Белл никакой радости не доставило, оказался Дин Томас, поскольку необходимость в нём, как в замене Кэти на месте охотника, отпала. Когда Гарри сообщил ему об этом, Дин принял удар стоически, лишь поворчал немного да пожал плечами, но, отходя от него, Гарри ясно слышал, как Дин и Симус возмущённо перешёптываются за его спиной.

В следующие две недели тренировки по квиддичу проходили просто замечательно — таких на памяти Гарри, как капитана, ещё не бывало. Игроки до того обрадовались избавлению от Маклаггена, так были довольны возвращением Кэти, что летали лучше, чем когда-либо прежде.

Джинни разрыв с Дином, похоже, нисколько не огорчил, напротив, она теперь стала настоящей душой команды. Джинни страшно веселила игроков, изображая, как Рон беспокойно подскакивает вверх-вниз перед шестами или как Гарри сердито даёт Маклаггену указания, пока тот вышибает из него дух. Гарри, хохотавший вместе со всеми, был только счастлив тому, что у него имеется совершенно невинный повод подолгу не спускать с Джинни глаз. В итоге, поскольку выискивать снитч ему во время тренировок стало некогда, Гарри ещё пару раз зашибли бладжером.

Сражение, бушевавшее в его голове, — Джинни или Рон? — так и не утихло. Временами ему казалось, что Рон после пережитого им с Лавандой не станет особенно возражать, если попросить у него разрешения ухаживать за Джинни. Но тут Гарри вспоминал лицо Рона, увидевшего, как его сестра целуется с Дином, и проникался уверенностью в том, что, если он хотя бы коснётся руки Джинни, Рон и это сочтёт гнусным предательством.

И всё же Гарри ничего не мог с собой поделать — он смеялся вместе с Джинни, возвращался с ней в замок после тренировок. Как ни мучила его совесть, он то и дело ловил себя на мысли о том, как можно было бы остаться с ней наедине: если бы Слизнорт снова устроил вечеринку, это было бы идеально, поскольку Рона туда не приглашали. К сожалению, Слизнорт, судя по всему, махнул на них рукой. Раз или два Гарри прикидывал, не попросить ли помощи у Гермионы, но приходил к заключению, что не сможет снести самодовольного выражения, которое непременно появится при этом на её лице. Ему казалось, что порой, когда Гермионе случается заметить, как он смотрит на Джинни или хохочет над её шутками, именно такое выражение на лице её и возникает. А в довершение ко всему Гарри мучило беспокойство, что если он не назначит Джинни свидание так очень скоро это сделает кто-то другой — по крайней мере, в том, что чрезмерная популярность Джинни не доведёт её до добра, он был с Роном полностью согласен.

Так или иначе, искушение глотнуть ещё разок «Феликс Фелицис» донимало его с каждым днём всё сильнее. Разве это не был именно тот случай, когда требовалось, по выражению Гермионы, «пришпорить обстоятельства»? Тихо проплывали душистые майские дни, но всякий раз, как Гарри встречался с Джинни, бок о бок с ним непременно торчал Рон. Гарри всё ждал, когда же ему повезёт, когда Рон вдруг возьмёт да и поймёт — ничто не сулит ему, Рону, большего счастья, чем любовь, соединившая его лучшего друга и сестру? Поймёт и оставит их наедине друг с другом дольше, чем на несколько секунд. Однако до окончания последнего в сезоне матча по квиддичу надежд на это, судя по всему, не было никаких: Рон всё время обсуждал с Гарри тактику игры и ни о чём другом не думал.

В этом отношении Рон был не одинок. Острый интерес к игре Гриффиндор — Когтевран обуял всю школу — игра определяла чемпиона этого года, назвать которого наверняка пока было невозможно. Если Гриффиндор побьёт Когтевран с преимуществом в триста очков (дело непростое, но, с другой стороны, Гарри никогда ещё не видел, чтобы команда его летала так хорошо), то именно он и попадёт в чемпионы. Если преимущество будет несколько меньшим, первым окажется Когтевран, а Гриффиндор — вторым; проиграв сотню очков, он займёт третье место, за Пуффендуем, а проиграв больше сотни, — четвёртое, и тут уж никто, думал Гарри, никто и никогда не позволит ему забыть, что именно он был капитаном Гриффиндора, когда тот впервые за двести лет съехал в самый низ турнирной таблицы.