Гарри Поттер и принц-полукровка

– Потому что он ещье как захочьет! – крикнула Флёр, выпрямляясь во весь рост и отбрасывая назад длинные серебрящиеся волосы. – Какому-то жалькому обогатню нас не газлучить!

– Да-да, конечно, – забормотала миссис Уизли, – просто я подумала, что… учитывая… как он теперь…

– Думальи, это я не захочу за ньего замуж? Или, может, надеялись? – раздувая ноздри, бушевала Флёр. – Какая мнье газница, как он выгльядит? Моей кгасоты хватит на двоих! Шгамы укгашают мужчьину! Показывают, что мой муж – гегой! И… дайте сьюда, я сама! – свирепо прибавила она, отталкивая миссис Уизли и выхватывая у нее мазь.

Миссис Уизли попятилась к мужу и с очень странной гримасой растерянно смотрела, как Флёр смазывает раны Билла. Все молчали; Гарри не осмеливался пошевелиться. Как и остальные, он ждал взрыва.

– У нашей тетушки Мюриэль, – после долгой паузы заговорила миссис Уизли, – есть невероятно красивая диадема… гоблинской работы… я, наверное смогу ее уговорить, она одолжит ее вам на свадьбу… знаешь, она обожает Билла, и к тому же… диадема очень пойдет к твоим волосам.

– Спасьибо, – сухо сказала Флёр. – Не сомньеваюсь, это будет кгасиво.

А через секунду – Гарри даже не понял, как это произошло, – они уже плакали друг у друга в объятиях. Потрясенный Гарри, гадая, не сошел ли, случайно, весь мир с ума, оглянулся на Рона: тот тоже явно был ошарашен. Джинни и Гермиона изумленно переглянулись.

– Вот видишь! – вдруг сдавленно воскликнула Бомс, гневно взирая на Люпина. – Она все равно хочет за него замуж, хоть он и покусан! Ей безразлично!

– Тут другое, – еле шевеля губами, отозвался Люпин. Он вдруг страшно напрягся. – Билл не будет настоящим оборотнем. Случаи совершенно…

– Но мне тоже безразлично, вообще все равно! – Бомс схватила Люпина за отвороты плаща и яростно встряхнула. – Я тебе говорила миллион раз…

И тут для Гарри все прояснилось: и новый Заступник Бомс, и ее мышиные волосы, и почему она прибежала к Думбльдору, услышав, что Уолк на кого-то напал… так она влюблена вовсе не в Сириуса…

– А я миллион раз говорил тебе, – Люпин упорно избегал ее взгляда и смотрел в пол, – что я для тебя слишком стар и беден… и к тому же опасен…

– А я уже устала повторять, что это просто смешно, Рем, – сказала миссис Уизли поверх плеча Флёр, не переставая похлопывать ее по спине.

– Нисколько не смешно, – возразил Люпин. – Бомс заслуживает кого-нибудь помоложе и поздоровее…

– Но ей нужен ты, – слабо улыбнулся мистер Уизли. – И потом, Рем, молодость и здоровье преходящи. – Он грустно показал на сына, лежавшего на койке между ними.

– Сейчас… не время это обсуждать, – пробормотал Люпин. Он озирался, но ни на кого не смотрел. – Думбльдор погиб…

– Думбльдор больше всех радовался бы, что на свете прибавилось немного любви, – отрывисто произнесла профессор Макгонаголл, но тут двери снова открылись, и вошел Огрид.

Его лицо совершенно распухло и блестело от слез; он содрогался от рыданий и комкал в руках необъятный носовой платок из веселой ткани в горошек.

– Я… все сделал, профессор. – Великан давился словами. – Пе… перенес его. Профессор Спарж развела ребятишек по спальням. Профессор Флитвик прилег, но говорит, что мигом оклемается, а профессор Дивангард просил сказать, что известил министерство.

– Спасибо, Огрид, – ответила профессор Макгонаголл, встала и оглянулась на тех, кто стоял у койки Билла. – Я должна встретиться с министерскими. Огрид, сообщи, пожалуйста, кураторам колледжей – Дивангард может представлять «Слизерин», – что я срочно жду их в своем кабинете. Тебя тоже попрошу подойти.

Огрид кивнул, повернулся и, загребая ногами, побрел к выходу. Профессор Макгонаголл посмотрела на Гарри:

– Прежде чем встретиться с ними, я хотела бы переговорить с тобой. Пойдем, пожалуйста…

Гарри встал, шепнул Рону, Гермионе и Джинни:

– Увидимся, – и вслед за профессором Макгонаголл вышел из лазарета. В коридорах было пусто, тихо, лишь где-то вдалеке пел феникс. Гарри не сразу заметил, что они направляются не к Макгонаголл, а к кабинету Думбльдора; еще через несколько секунд до него дошло, что, раз она была заместителем директора… очевидно, теперь стала директрисой… и комната, которую охраняет горгулья, отныне принадлежит ей…

Они молча поднялись по движущейся винтовой лестнице и вошли в круглый кабинет. Гарри не знал, что ожидал увидеть: черные драпировки или, может быть, тело Думбльдора; кабинет, однако, выглядел почти так же, как несколько часов назад, когда они с Думбльдором его покидали. На тонконогих столиках крутились, пыхая паром, серебряные приборы; в стеклянной витрине, отражая лунный свет, мерцал гриффиндорский меч; на полке за письменным столом стояла Шляпа-Распредельница. Только шест Янгуса пустовал: феникс изливал свою тоску над просторами замка. А среди изображений бывших директоров и директрис «Хогварца» появился новый портрет… Думбльдор покойно дремал в золотой раме; очки со стеклами-полумесяцами ровно сидели на крючковатом носу.