Гарри Поттер и Ось Времён

Ворчание змеи, забирающейся на столбы, поддерживающие полог кровати, где она и сидела во время памятной инспекции Аллерта, готовая в любой момент вцепиться ему в горло, Поттер уже не слышал, ибо с достоинством удалился в душ, который располагался всего в нескольких шагах от спален юношей седьмого курса, то есть совсем недалеко. Семикурсникам на этот счёт Гарри совершенно не завидовал. С одной стороны, иметь под боком душевую очень удобно, но с другой стороны постоянная очередь, выстроившаяся у дверей твоей спальни, кого угодно доведёт до суицида. Сейчас, правда, очереди ещё не было, так что юный маг беспрепятственно забрался в кабинку. Там его и настигло очередное потрясение: горячей воды в душе не наблюдалось. Волшебная палочка, которой можно было бы хоть как-то попытаться исправить ситуацию, осталась в спальне, чему юноша был в какой-то мере даже рад, ибо сильно сомневался, что сможет правильно наложить греющее заклинание, не превратив при этом воду в душе в крутой кипяток. В общем, в спальню Гарри вернулся злой, стучащий зубами, мокрый и морально готовый к неизбежному. Ибо неприятности только начались: сегодня была среда.

Для шестых курсов Хогвартса среда традиционно проходила под девизом «казнь на рассвете», ибо первые три урока в этот день были продвинутым зельедельем. Дальнейшее существование учеников зависело от настроения профессора Снейпа, которое в свою очередь зависело от колебаний температуры на полюсах Марса и среднемесячной нормы осадков в Зимбабве. Впрочем, как правило, настроение у него было скверным. Особенно последние несколько недель. Посему на приятное продолжение дня рассчитывать не приходилось.

На зельеварение в этот день Гриффиндор лишился ста трёх баллов, автоматически угодив на второе место в соревновании факультетов, сразу за Равенкло. Радости было мало, зато в извращённости профессорского чувства юмора теперь не сомневался никто: в копилке краснознамённого факультета находилось теперь ровно шестьсот шестьдесят шесть рубинов. Гарри в своей жизни верил только в одну примету, о которой вспоминал сутра, и потому, услышав от Гермионы точное число баллов, безразлично пожал плечами, философски заметив, что на следующем уроке у Флоренца ситуация может измениться, вернулся к приготовлению зелья. Зелье, кстати, вопреки логике и рецепту, походило на соус, некогда приготовленный тётушкой Мардж, то есть выглядело совершенно неудобоваримо (о вкусе и говорить не стоит!).

— Поттер, задержитесь, — в тот самый момент, когда Гарри, окрылённый надеждой убраться из этого проклятого места хоть и не навсегда, но хотя бы до следующего урока, профессор изволил оторваться от созерцания пробирки с чьим-то зеленовато-коричневым художеством и одной простой фразой разрушил все надежды юного мага.

— Да, сэр? — Гарри привычно встал в классическую позу провинившегося ученика рядом с учительским столом и выжидающе уставился на преподавателя.

— Прежде всего, Поттер, сегодня после уроков зайдёте к профессору Макгонагалл.

Гарри механически кивнул.

— Она введёт вас в курс дела относительно происходящего в мире и в школе. А завтра я жду вас на занятиях Легилименцией.

Гарри едва не икнул от удивления. Стоять и делать рожу кирпичом с каждым профессорским заявлением было всё труднее. Признаться честно, Гарри был уверен, что теперь, когда не стало профессора Дамблдора, у него было меньше шансов изучать Оклюменцию со Снейпом, чем у Вольдеморта раскаяться и устроиться воспитателем в детский садик. И тут такая радость привалила…

Однако возникшие в голове мысли о самоубийстве Поттеру пришлось отложить на потом, так как профессор ещё не закончил.

— Скажите, Поттер, как вам новый директор? — осведомился Снейп.

Вместо ответа Гарри фыркнул. Этот вопрос ответа по определению не требовал.

— Ничего интересного не заметили? — продолжил задавать риторические вопросы профессор.

— В его сознание не получается проникнуть, — отрапортовал Гарри, дабы Снейп не решил, что юный маг утратил способность соображать и потому вполне годится в качестве подопытного материала для тестирования особо опасных зелий. — Впрочем, вполне возможно, что это обусловлено естественными причинами: проникать некуда.

В очередной раз Поттер не смог удержаться и не сказать гадость. Определённо, с языком ему надо было что-то делать. Лучшим вариантом представлялось удаление означенного органа, однако, при здравом размышлении, Гарри решил, что мазохизм — это не его стихия.

— Типичный Поттер, — фыркнул зельевед, откидываясь на жёсткую спинку кресла, — считаете взрослых хуже себя.

— Только если они того заслуживают, — не стал спорить Гарри, упершись взглядом в какую-то заспиртованную дрянь в шкафу. — Ведь вы же и сами прекрасно знаете, что возраст это ещё далеко не всё, профессор.

— Я и говорю — типичный Поттер.

— Можно подумать, вы нас очень много знали, — огрызнулся Гарри.

— Побольше чем ты, — похоже, профессора этот спор даже забавлял. Другого объяснения тому, что его ещё не выставили за дверь, Гарри не видел.